— Гляди-ка. Только этого мне с утра не хватало. Однако, им придется подождать, потому что сначала мне необходимо одеться.

— Должен заметить, сэр, что вы по-прежнему одеты, еще со вчерашнего вечера. Я обращал на это ваше внимание, когда вы собрались прилечь, но сон оказался сильнее.

Окончательно придя в себя, Шутт понял, что полностью одет. Более того, его форма оказалась в гораздо лучшем состоянии, чем голова или желудок. Быстро проведя рукой по подбородку и верхней губе, он решил, что может обойтись без бритья. Не стоит без крайней необходимости испытывать терпение главной штаб-квартиры.

— Ну, мне кажется, вроде бы не было никаких срочных дел, — пробормотал он, направляясь в другую комнату. — А какие у тебя есть соображения, Бик?

— Ну… Кроме обычных указаний на то, что они немного не в себе… — Дворецкий пожал плечами. Помолчав немного, так и не высказав никакого мнения, он добавил: — Да, сэр, учтите, что мне пришлось оставить линию включенной, когда я пошел будить вас, так что вы окажетесь «перед судьей» сразу, как только войдете в комнату.

Шутт задержал движение руки, уже готовой открыть дверь, и скорчил гримасу.

— Это ужасно, — сказал он. — Благодарю за предупреждение, Бикер.

— Я подумал, что вам необходимо знать об этом, сэр. А то вы бываете в моменты сильного удивления склонны к грубоватым жестам… особенно ранним утром.

Голографон являл собой устройство, формирующее трехмерное изображение абонента, посылающего запрос, прямо в комнате адресата, точно такое же изображение которого передавалось по обратному каналу. Этот способ связи не только всегда вызывал некоторое дополнительное беспокойство, но был еще и чрезмерно дорогим, поэтому обычно в Легионе пользовались более традиционными средствами для передачи приказов и сообщений. Обычные устройства связи действовали по следующему принципу: цифровая информация накапливалась, затем быстро передавалась в короткий сеанс космической связи, и полученные таким образом сообщения сохранялись в памяти вычислительных систем, откуда выдавались по запросу получателя. Средства связи с использованием голограмм применялись лишь в случае крайней необходимости, когда абонент хотел быть абсолютно уверен, что адресат своевременно получит его сообщение, или хотел лично переговорить с лицом на другом конце линии связи, скажем, например, для того, чтобы устроить ему очередную головомойку. Поэтому подобные вызовы воспринимались обычно с таким же энтузиазмом, как сообщение о чуме или очередной налоговой проверке.

— Да, полковник Секира, — сказал Шутт, узнавая спроецированное в его комнату изображение. — Чем могу служить в столь ранний час?

Голографическое оборудование, используемое Легионом, без надлежащего технического обслуживания обеспечивало весьма сомнительное качество передач и имело гораздо меньшую мощность, чем системы обычной космической связи. Не был исключением и сегодняшний день. Изображение временами двоилось или распадалось на отдельные фрагменты, что никак не улучшало состояние Шутта, когда тот, глотнув в очередной раз воздух, пытался сфокусировать глаза на этом исчезающем призраке. Если бы он мог быть уверен, что его собственное изображение не передается, то, разумеется, не стал бы тратить силы на такие попытки.

— Что ж, капитан Шутник, — заговорила полковник, не тратя время ни на приветствия, ни на обычное в таких случаях вступление, — вы можете начать прямо с того, что объясните появление вот этой статьи в сегодняшних новостях.

— Статьи? — нахмурившись, произнес командир. — Боюсь, что вы ставите меня в неудобное положение, мэм. У нас еще слишком рано, и я не успел ознакомиться с сегодняшними новостями.

Он бросил короткий взгляд в сторону дворецкого, который проскользнул в комнату вслед за ним. Бикер понимающе кивнул и полез в карман за компьютером, чтобы сделать запрос по поводу обсуждаемой статьи.

— Не успели? Тогда позвольте мне зачитать вам кое-что из нее… например, то, что зачитал мне мой непосредственный начальник, когда обратил на эту статью мое внимание.

В руках у Секиры появился блокнот, и ее голова чуть склонилась над ним.

— Давайте посмотрим… Так, начнем с заголовка, который звучит: «Генерал — плейбой?», а строкой ниже читаем: «Наследник „Мьюнишн“ Уиллард Шутт возглавил элитные войска на Планете Хаскина». Собственно, с этих слов и начинается сама статья.

Вне досягаемости передающей камеры, Бикер прервал свои безнадежные попытки привлечь невероятными движениями глаз внимание Шутта. Тот был сосредоточен только на одном: представлял себе, как он собственными руками берет этого репортера за горло.

— Да, могу понять, что этот факт действительно расстроил вас, мэм. Позвольте мне уверить вас, полковник, что ни разу в течение интервью я не сделал даже намека на то, что имею генеральский чин. Могу лишь предположить, что репортер просто ошибся или добавил это преувеличение от себя для большего эффекта. Я принимаю это на свой счет и обязуюсь проследить, чтобы необходимое разъяснение ему обязательно было сделано, а так же извиняюсь перед всеми генералами, бывшими, настоящими и будущими, за это недоразумение.

— О, но это еще далеко не все, капитан. Я умираю от желания услышать ваши объяснения по поводу остального материала статьи.

— По поводу чего именно, мэм? — произнес Шутт, изучая экран компьютера, который протянул ему Бикер. — Теперь я имею эту статью прямо перед собой и не вполне понимаю, что еще требует прокомментировать полковник.

— Вы это серьезно? Для начала, почему вы вообще устроили это интервью?

— Ну, это очень просто. — Командир слегка улыбнулся. — Я ничего не устраивал. Похоже, что кто-то из администрации отеля проболтался журналистам, что мы зарегистрировались там, и тут же появился репортер, охотясь за интервью. У меня нет такого богатого опыта встреч с журналистами, какой, наверное, имеет полковник, но я всегда был убежден, что раз уж журналисты ищут материал для очередной истории, то самое лучшее — дать его им. Иначе они вынуждены будут придумать ее сами. Если кто-то дает им материал добровольно, они искажают лишь некоторую часть его, например, мой чин, в противном же случае весь сочиненный ими рассказ будет сплошным враньем. Осознавая все пятнистое прошлое наших легионеров, о котором я имею некоторое представление, я решил, что будет гораздо разумнее, чтобы интервью замкнулось на мне, чем позволить ему распространиться на те области, которые мы не хотим предавать огласке.

— Минуточку. Давайте вернемся к тому, что вы сказали буквально секунду назад — о том, что персонал отеля сообщил журналистам о вашем прибытии. Почему вы сообщили репортеру ваше настоящее имя, а не полученное в Легионе?

— Она уже знала его…

— Она?

— Совершенно верно. Репортером была женщина… даже слишком привлекательная для такой роли. Разумеется, я не позволил сработать этому фактору или дать захватить себя врасплох во время интервью.

— Гм-мммм… Это может создать проблему.