Протасов ворошит в памяти события прошлого века, года безвозвратно ушедшего времени, часто вспоминает работу, товарищей. В период массовой заготовки древесины на Карасьярском направлении он заведовал местной столовой. Тебелев Иван Михайлович был начальником этого лесопункта. Здесь они и познакомились, а позднее Геннадий Иванович за Тебелева выдал замуж свою дочь Галю.

Протасов о своем зяте отзывается так: «Он выпивал помногу и ел хорошо, бывало, что есть на столе – все подметет. Но и работал хорошо, план выполнял, его уважали. На производстве был порядок, и рабочие были довольны, в долг не просили.

Тебелев не только в кабинете сидел, а почти каждый день с рабочими в лес ездил. И на Стрелке производственные вопросы решал, а вечером после работы принимал людей в конторе. Допоздна засиживались с работниками лесхоза по вопросам отвода делянок под рубку леса. В то время лесничим работал Лигунов Николай Петрович. Лес рубили от Карасьяр в направлении Юркина, Окунева, Эрикши и, когда лес от поселка вырубили в радиусе шести километров, стали строить железную дорогу, одну ветку на север – Козиковскую и вторую на восток – Волжскую. Работали день и ночь, лес отвозили на Ветлугу и пилораму.

На фото слева: начальник Отдела рабочего снабжения Козиковского леспромхоза Протасов Геннадий Николаевич; справа: главный экономист ЛПХ Дружинин Константин Иванович.

Вопросов Тебелеву приходилось решать много, особенно по жилью. По реке на баржах привозили репрессированных крымских татар, поляков, и их расселяли по лесоучасткам в качестве рабочей силы. Надо строить бараки, какое-то другое жилье. Привозили также сезонных рабочих из Татарии, Чувашии, Марийской АССР. В Карасьярах народу проживало две с половиной тысячи человек. Производительность заготовления древесины составляла 1650 кубометров в сутки. Даже меньший по масштабам Огибенский лесоучасток заготовлял и вывозил древесины на нижний склад 650 кубометров. Люди успевали и план давать, и вино пить. После получки, бывало, два дня не работали, а потом норму наверстывали. В понедельник магазины закрывали, чтоб пьющие не превращали похмелье в продолжение пьянки.

Вскоре Протасова назначили начальником ОРСа. Снабжение продуктами питания в ту пору было плохое.

Первоначально продовольствие завозили на базу ОРСа в Юркино, а уж потом продукты развозили по лесоучасткам собственными силами. Транспорта не хватало, а директор ЛПХ Лаптев транспорта не давал. Он рассуждал: «Есть начальник ОРСа, пусть он и решает проблемы снабжения», – он и на совещаниях валил вину на ОРС.

Геннадий Иванович признается, что техника у нас была, но для выполнения задач полноценного снабжения – это был мизер…

При Брежневе Советом министров отмечалось, что в Марийской АССР большой расход хлеба, надо ограничить суточную норму выдачи до 800 граммов на человека. Для контроля за выдачей хлеба подключили милицию. Оперуполномоченный Царегородцев пришел ко мне и говорит:

– Зачем нарушаешь?.. Сколько хлеба даешь?

– Не даю, а продаю, вот ответь мне, участковый, почему Наполеон войну проиграл? Потому что нечем было армию кормить. С голодным брюхом много не навоюешь, так же и лесорубы на работе.

– А ведь больно помногу тащат, – упорствовал участковый Иван Федорович.

– Я и сам на рублевку пять буханок беру, – признался Протасов, – скот домашний кормить нечем. А комбикорма не завозят, не дают. Этого продукта не хватает даже колхозам, а о нас и речи нет. Мяса рабочим не хватает. Для пропитания они вынуждены сами для себя выращивать скот. Ведь в лес надо взять не только хлеба, но и кусочек сала.

Весной к нам на базу ОРСа баржами завозили муку 1800 тонн, если весной этого не сделать, то все… дорог нет, машин нет, Лаптев не выделял транспорт, да и с неохотой строил магазины, столовые, где ж тогда питаться сезонным рабочим.

Бывало так – у нас на складе лежит много муки, а мы ей не хозяева, на ее использование нужны лимиты, вот есть указание использовать в месяц 200 тонн и все. Это дело на контроле Управления хлебопродуктами, попробуй-ка нарушить!

За хлебом в магазинах всегда большая очередь. ОРС снабжал продуктами поселки Юркино, Карасьяры, Огибное, Козиково, Майский, Шушманку, Окунево, Эрикшу, деревни Икса, Икша, Кромка, Копорулиха, Денисовка, Подгорное.

В этих деревнях население валкой леса не занимается, но приходят женщины и просят буханку хлеба, да разве можно отказать советскому человеку. Однажды у Протасова не выдержали нервы, он пришел к Лаптеву.

– Анатолий Андреич, вот, подаю заявление об уходе, меня замучили разные проверки, сказали, что еще раз приедем и за перерасход муки передадим дело в суд.

– Ой, нет-нет, нельзя! Ты, Геннадий Иванович, не горячись. Надо ехать в Йошкар-Олу добиваться фондов.

– Один я не поеду, я и так там примелькался, – категорически отказывался Протасов.

Лаптев вызвал к себе председателя рабочего комитета Машонкина Вениамина Михайловича и велел обоим собираться в дорогу со словами: «Нельзя рабочего человека ставить на норму!»

По расчетам Протасова 200 тонн муки в месяц на население леспромхоза получалось всего по 800 граммов хлеба в сутки на человека, поэтому норму предполагалось увеличить еще на 200 тонн. Другие продукты – крупы и прочее тоже отпускались по фондам, чего не скажешь о винно-водочных изделиях. Тут решалось проще, для этого надо иметь личный контакт с директором спиртзавода. Везешь туда свою стеклопосуду да чековую книжку, если есть деньги на расчетном счете в банке. С этой книжкой можно рассчитываться по всей России. Продукты закупали в Горьковской области, Чувашии и где придется.

И вот два ходока, Протасов и Машонкин, направились в город просить хлеба для рабочих.

Управление рабочего снабжения тогда было в Волжске, им руководил Толмачев Александр Иванович.

– Александр Иванович, нам надо дополнительно муки, – просил Протасов.

– Где я возьму, у вас и так по 900 граммов на человека.

– Но у нас ведь рабочий уезжает в лес в семь часов утра, а приезжает в семь часов вечера, ему не хватает этого, надо 1,5 килограмма, да у каждого в доме семья.

– Нет, нет и еще раз нету фондов, – отказывал Толмачев.

– Я тогда, с вашего позволения, пойду в обком партии, – решился Протасов.

Толмачев затяжно посмотрел на ходоков, но промолчал.

Ходоки пришли в обком, а на милицейском посту охрана их не пустила. За торговлю в обкоме отвечала Луценко. Протасов позвонил, представился и попросился к ней на беседу. Их пропустили.

Геннадий Иванович подал прошение на дополнительные 800 тонн муки, а пока Машонкин с Протасовым добирались до Луценко, Александр Иванович Толмачев по телефону ее оповестил: «К тебе идут два лысых ходока за хлебом».

И вот она говорит: