Шеба уже заводила машину, когда я плюхнулась на заднее сиденье. Она отъехала от обочины прежде, чем я успела захлопнуть дверцу. Я чувствовала себя, как в эпизоде сериала «Старски и Хатч»[16]. Кто-то из них то и дело запрыгивал в движущуюся машину.

– Оторвались! – закричал Джимми.

Шеба издала какой-то йодлевый клич, и мы начали смеяться. Я понимала, что все это было игрой, и за нами никто не гнался, и не от кого было убегать. Но эта выдумка так будоражила воображение и кружила голову, как будто мы и впрямь ударились во все тяжкие.

Шеба и Джимми опустили окна, и я сделала то же самое. Шеба ехала на разумной скорости, которая, тем не менее, предполагала, что водитель уже знает, куда едет.

Я подалась вперед и положила руки на спинку переднего сиденья.

– Э-э… Мой дом в другой стороне.

Джимми повернулся и уставился прямо на меня. В темноте, разбавленной лишь светом уличных фонарей, он казался сделанным из сахарной ваты. Я посмотрела на Шебу. Ее кожа тоже словно мерцала.

– Ах, в другой стороне. – Шеба завернула на чужую подъездную дорожку, затем сдала назад и развернула машину в нужном направлении.

– Мэри Джейн, – проговорил Джимми.

– Да? – Я загадала, чтобы он спросил меня о чем-то таком, на что я смогла бы легко ответить, не заливаясь краской.

– «Мэри Джейн». – Джимми скрутил самокрутку большим и указательным пальцами. Он сунул сигарету в рот, затем наклонился вперед и ткнул длинным пальцем во встроенную зажигалку.

– Доктор разрешил? – спросила Шеба.

– Ты сама слышала.

– Вы обсудили это подробнее? Он знает, что ты собрался делать это сегодня?

– Как только вернемся, я сдамся ему с повинной.

– Постойте. – Я выпрямилась рывком, как будто мой позвоночник подтянули на тросе. – Это что, марихуана?!

Зажигалка выскочила наружу. Джимми взял ее и коснулся кончика сигареты светящейся красной спиралью. Он глубоко затянулся, задержал дыхание, а затем с шипением выпустил длинное коническое облако дыма.

– Мэри Джейн, познакомься с «Мэри Джейн».

– Просто называй это косяком. – Шеба протянула руку и забрала косяк у Джимми. Затем поднесла его к своим губам и затянулась.

Мозг будто закоротило, и мне показалось, что волосы на моей голове вот-вот вспыхнут пламенем. Что, если нас остановит полиция? Шебу и Джимми посадят в тюрьму? А меня отправят в колонию для несовершеннолетних? Но это был Роленд-Парк. Увидеть здесь полицию можно было только тогда, когда кто-то целенаправленно ее вызывал. Что случалось очень и очень редко. Родители близнецов даже не запирали двери на замок. А Райли, жившие по соседству, хранили ключи от машины прямо на полу машины.

– Мэри Джейн? – Шеба протянула через спинку сиденья косяк, держа его длинными пальцами. Я замотала головой. Хотя пахло на самом деле приятно. Чем-то вроде ластика для карандашей, только слаще. Такой травяной и немного резиновый запах.

Джимми взял у Шебы косяк и еще раз вдохнул дым. Мы уже доехали до знака «стоп» на углу перед домом Мини Джонс. Шеба вдавила ногой педаль тормоза, припарковала машину и заглушила двигатель.

– Ты сильно спешишь? – Шеба повернулась и села в пол-оборота ко мне. Она откинула волосы назад, и я заметила, что часть из них вылезли из окна.

– Нет. Думаю, нет. – Я знала, что в ожидании меня мама найдет, чем себя занять: скорее всего, она будет сидеть в своем кресле в гостиной и над чем-то работать – над меню ужинов на следующий месяц, над вышивкой для подушки с дивана в зале с телевизором, над планом уроков в воскресной школе.

Шеба сделала еще затяжку, а затем снова предложила косяк мне. Джимми перехватил его прежде, чем я успела сказать нет.

– Расскажи мне о своих родителях. – Шеба вернула косяк себе.

– Ну… Они из Айдахо.

– Им нравится рок-н-ролл? – спросил Джимми.

– Нет. Мы с мамой любим песни из мюзиклов. И мормонский табернакальный хор. А папа время от времени включает пластинку оркестра морской пехоты.

– Офигенная штука. Куча духовых и всякого такого. Безумно крутой материал, если реально сесть и прислушаться. – Джимми снова всосал в легкие дым и зажмурился, как будто пытаясь сосредоточиться. На моих глазах его лицо стало расслабляться, складки на лбу разгладились. Возможно, он действительно нуждался в «Мэри Джейн», чтобы успокаивать свой творческий и шебутной ум.

– Мэри Джейн поет в церковном хоре, – сказала Шеба Джимми. – И в воскресной школе.

– А, так вот где тебе поставили такой роскошный голос.

– Наверное. – Никто никогда не употреблял слово «роскошный», говоря о какой-то моей черте. Я чувствовала, как оно расползается внутри меня жидким теплом. Роскошный. Я наверняка покраснела до ушей, но в машине все равно было слишком темно, чтобы Джимми и Шеба заметили.

Джимми сделал короткую затяжку, передал косяк Шебе, а затем начал петь…

– Иисус меня любит, я знаю, – с каждым новым словом с его губ срывались маленькие облачка дыма. – В Библии я об этом читаю…

Он взял более медленный темп, чем тот, в котором обычно исполнялась эта песня. Его пронзительный, похожий на виолончель, голос навевал меланхолию и чувство одиночества. Как песня о несчастной любви, которую мог бы спеть приятель Джимми, рок-музыкант о карлице, разбившей его сердце.

Шеба присоединилась к Джимми, и песня обросла плотью. Теперь она звучала так волшебно и чисто, что я почти осязала ноты, падающие на мою кожу, как невесомые перышки. Мои глаза наполнились слезами, и я испугалась, что сейчас расплачусь.

– Вступай третьим голосом, – сказала мне Шеба, и только это сдержало мои рвущиеся наружу слезы.

Когда начался следующий куплет, я робко вступила и запела, печально и тягуче:

– Иисус меня любит, я знаю, каждый день себе напоминаю...

На деревьях стрекотали сверчки, и даже это казалось частью песни. Джимми и Шеба склонились ко мне, так что наши головы образовали треугольник и почти соприкасались, пока наши голоса сливались воедино. Мы пели медленно и проникновенно, пока момент не был безнадежно испорчен новым, лишним голосом.

– Добрый вечер?

Это была Мини Джонс. Она стояла прямо над окном Джимми.

Шеба бросила косяк себе под ноги, а Джимми развернулся лицом вперед.

– Здравствуйте, миссис… э-э… миссис Мини. – Я подняла руку и нервно помахала ей.

– Мэри Джейн? Что ты здесь делаешь? – Мини по-птичьи вращала головой из стороны в сторону. На ее лице застыла широкая напряженная улыбка. Она выглядела такой растерянной, как будто сам Иисус припарковался перед ее домом.

– Это мои друзья из другого города, – нашлась я. – Мы репетировали для церкви.

– Вы… – выпалила Мини.

– Рад встрече, – сказал Джимми.

Шеба завела машину.

– Ужасно рада встрече! –