и вскоре я начала интонировать под каждую новую песню. Я легонько подтолкнула Иззи, и мы стали подпевать в два голоса, параллельно оценивая и сортируя ее работы. Затем мы разобрали оставшиеся вещи: каталоги магазинов мебели и одежды, меню китайской доставки, инструкция по сборке полки для обуви, которую я ни разу не видела, и украшения, принадлежавшие, скорее всего, миссис Коун.

Когда стол совершенно опустел, мы с Иззи повернулись к проигрывателю, и Иззи во всю глотку проорала последнюю песню на стороне «А». Она пела в сжатую в кулак руку в перчатке, активно двигая тазом в такт музыке. Я немного покачивалась из стороны в сторону, повинуясь мелодии и делая вид, что умею танцевать.

Когда песня закончилась, я подняла иглу, перевернула пластинку и включила сторону «Б». Первая песня была мелодичной и спокойной. Иззи перестала подпевать.

– Иззи, на кухне под раковиной стоит чистящий спрей с лимоном. Принеси мне его вместе с теми тряпками, которые мы нарезали.

– Чистый кто с лимоном?

– Чистяший спрей. Это такой желтый баллончик с брызгалкой. Я купила его в «Эддис» на прошлой неделе, помнишь?

– Да. Ты сказала, что мы будем полировать дерево.

– Все верно. Но сначала нужно было найти дерево, которое можно отполировать. И ты только глянь. – Я махнула рукой, указывая на запыленный и потускневший деревянный стол. Он был таким большим, что мог вместить человек десять-двенадцать.

– А-а, теперь поняла. – Иззи выбежала из комнаты и через минуту вернулась со спреем и стопкой тряпок, сделанных из старой рваной рубашки, которую доктор Коун выкинул в мусорное ведро.

– Тебе понравится. – Я протянула Иззи одну из тряпок. – Я буду брызгать, а потом ты круговыми движениями будешь тряпкой тереть то место, куда я нанесу средство. Стол будет блестеть и так вкусно пахнуть, что его облизать захочется.

– А можно?

– Что?

– Облизать стол. После того, как я его вытру. Можно?

– Нет. Ты можешь отравиться.

Иззи широко распахнула глаза.

– Что?! Ведьма хочет нас отравить?

– Нет. Я про чистящее средство, а не про ведьму. И потом, я все еще думаю, что твоя ведьма добрая. Она ведь оставила вишню в холодильнике.

– Ну да. Ладно. – Иззи нахмурилась, а потом зарычала, подхватывая припев песни.

Я дождалась окончания припева и нажала на распылитель. Иззи забралась на стул, склонилась над столом и протерла мокрое пятно. Я побрызгала на следующий участок. Иззи высоко задрала ногу, словно переходила ручей по камешкам, и перешагнула на соседний стул. Она протерла. Я побрызгала. Она переползла на соседний стул и снова протерла. Таким манером мы обошли вокруг всего стола: Иззи подпевала, я мурлыкала себе под нос. Мы как раз добрались до конца стола – точнее, наоборот: вернулись в ту точку, с которой мы начали, – когда в столовую вошли Джимми и доктор Коун.

У меня задрожали руки. Я испугалась: вдруг Джимми разозлится из-за того, что мы слушаем его пластинку. Но он лишь улыбнулся, а потом сделал шаг ко мне, взял из моих рук чистящий спрей, поставил его на стол и увлек меня в танец, подпевая своей собственной пластинке. Иззи захлопала в ладоши, закричала и запрыгнула на руки к своему отцу. Он тоже пел, и Иззи висела у него на шее, пока они танцевали. Джимми взял меня за руки и притянул к себе, потом от себя, а потом покружил. На последней строчке Джимми наклонил меня почти до пола и навис надо мной. Я много занималась балетом и легко выгибалась в пояснице, так что сейчас я застыла в позе, напоминающей перевернутую букву «ч»: одна нога стояла на земле, а вторая, согнутая в колене, была поднята в воздух. Дыхание Джимми пахло конфетами и кофе. Я ощущала запах его кожи, одновременно сладкий и отчасти терпкий, напоминавший что-то теплое, вроде расплавленного свечного воска с мокрыми осенними листьями. Меня захлестнуло странное желание укусить его. «Сексоголичка, сексоголичка, сексоголичка», – закружилось у меня в голове вихрем букв.

Когда песня закончилась, ее сменила другая, более быстрая. Доктор Коун, Джимми и Иззи как ни в чем не бывало начали отрываться в зажигательном танце. Я стояла, чуть подавшись вперед, как будто собиралась сделать шаг, но не решалась. Я никогда раньше не танцевала под рок-н-ролл. Я наблюдала за остальными, приоткрыв рот в отчасти взволнованной, отчасти восторженной улыбке. Доктор Коун скакал как козлик и тряс головой, напоминая персонажей мультсериала про Чарли Брауна[13], когда те танцевали. Иззи раскинула руки в стороны и прыгала на месте, словно пытаясь взлететь. Джимми плавно покручивал бедрами, но не слишком явно, а как будто танцевал внутри телефонной будки. Он никогда не задействовал верхнюю и нижнюю части своего тела одновременно. Каждое движение было выразительным и попадало в такт и в настроение музыки. Иззи схватила меня за руки и потащила в круг.

– МЭРИ ДЖЕЙН, ПОТАНЦУЙ СО МНОЙ, НУ ПОТАНЦУЙ! – Она тормошила и тормошила меня, пока я не встала с ними рядом. Я исподтишка посмотрела на Джимми и начала несмело повторять за ним. Он поймал мой взгляд и молча кивнул. Его движения стали более размашистыми, мои тоже. Иззи продолжала бесноваться, все еще вцепившись в мою ладонь, и от этого моя рука трепыхалась, как шарф на сильном ветру. Я переступала с ноги на ногу и перекатывала плечами, вторя темпу, который задавал Джимми. Я физически ощущала, как он направляет меня взглядом.

Чем дольше я танцевала, тем больше привыкала к невербальной хореографии Джимми, и тем меньше думала о танце. И чем меньше я думала о танце, тем легче я танцевала. Пока наконец не почувствовала себя в своей тарелке. Как будто давно забытое умение вернулось ко мне в этот момент.

Мы продолжили танцевать, и когда заиграла следующая песня. На вступительных аккордах Иззи завизжала и стала горланить слова, перекрикивая даже пластинку. Джимми засмеялся и тоже запел. Припев подхватил даже доктор Коун. Я довольно быстро разобрала слова и ужасно хотела спеть хотя бы пару строчек, но не решалась делать этого на глазах у известного профессионального музыканта – того самого, чей голос я слышала сейчас на пластинке! На последнем припеве Иззи приблизила свое лицо к моему и в голос орала вместе с пластинкой. Тогда, не давая себе времени передумать, я начала петь. Сначала тихо, потом, убедившись, что попадаю в нужную тональность, немного громче. Когда музыка стала нарастать, я запела еще смелее, почти сравнявшись в громкости с Иззи и Джимми. Наконец я перестала танцевать, чтобы распеться по-настоящему. Я закрыла глаза, отпустила свой голос и