сродни хвалебной оде: «Лучше обычного сыграл на этот раз Стрельцов». Приятно всё же двигаться от «обычного» в «плюс», а не по складывающейся традиции. Кроме того, журнал «Спортивные игры» (1956, № 9) поместил фотографию бьющегося за мяч торпедовца с подписью: «Эдуард Стрельцов в этом состязании показал, что ему не зря доверили роль центрального нападающего. Жаль только, что его порой слабо поддерживали партнёры».

А немцы, в свою очередь, выразили восхищение поединком, назвав игру собственной проигравшей команды лучшей за последнее время. «Русские же, — писала газета «Шпиль унд шпорт», — продемонстрировали высокий международный класс».

Этот уровень — да удержать бы до Олимпиады. Она же проводилась в ноябре—декабре. Получается, дополнительные международные встречи с сильными соперниками были жизненно необходимы. Тут и подоспел традиционный ответный визит венгров.

23 сентября уже в новеньких «Лужниках» любители футбола фактически прощались с замечательной венгерской сборной. Через месяц в социалистической Венгрии начнётся антисоциалистическое восстание и маленькая страна захлебнётся в крови. Погибнут и коммунисты, и антикоммунисты, и те, кто вообще ни при чём. Одним из последствий ужасных событий станет исчезновение великой футбольной сборной. В октябре часть игроков (Кочиш, Пушкаш, Цибор) останется в Испании, часть (Хидегкути, Шандор, Божик, Грошич) после серьёзных раздумий и гарантий безопасности со стороны новых властей не станет менять гражданство (информация А. Т. Вартаняна). И в Мельбурне-56 чемпионы предыдущей Олимпиады не выступят. Поэтому 103 тысячам тесно прижавшихся друг к другу советских болельщиков представилась исключительная возможность в последний раз полюбоваться мастерством звёзд мирового масштаба. Ну а нашим футболистам — соответственно, в том мастерстве посоревноваться.

В этой связи отмечу: Стрельцов всегда горячо, истово соперничал на зелёном поле. Срывался иногда — обычно в ответ. Однако при этом необычайно ценил качество исполнения. В книге «Вижу поле...» разбросано немало кратких, ёмких оценок тех, кому он, по сути, противостоял. Подобным образом большие музыканты относятся к соперникам по конкурсу. Футбол, впрочем, предопределяет соперничество контактное. Хотя и фальшь есть — грубость, жестокость. В той сентябрьской встрече с венграми Эдуард, как всегда, ожидал красивой искусной борьбы. Не его вина, что получилось не всё. А начал он так, как и в прежних недавно прошедших играх за сборную: почти сразу же пробил по воротам Грошича. В. А. Гранаткин рассказывал о первых минутах: «Центр нападения Стрельцов часто таранил защитные линии. Инициатива была у сборной СССР». Легендарный арбитр Н. Г. Латышев в отчёте («Советский спорт» от 25 сентября) продолжил: «Длительный территориальный перевес вызвал самоуспокоенность и самоуверенность в игре команды Советского Союза. Кое-кто решил показать своё высокое мастерство владения мячом». Этот кое-кто — не Стрельцов. Однако критика другого великого игрока тоже видится чрезмерной: «В один из моментов Нетто на середине поля хорошо обыгрывает венгерского нападающего и пытается это сделать с другим, но неудачно. Мяч потерян. В штрафной площади мячом завладевает Сальников. Непростительное желание обыграть в опасной зоне венгерского игрока приводит к потере мяча. Следует мгновенная передача переместившемуся на правый край Цибору, и последний сильнейшим ударом в дальний от Яшина угол ворот забивает гол».

Удар действительно вышел на загляденье — обратной стороной стопы, с подкруткой. Однако предшествовала эпизоду серия рикошетов, в том числе и от Сальникова. Если уж кого винить, так защиту: Кочиш отдал голевой пас из штрафной, у Цибора была уйма времени для завершения атаки. В конце тайма у Стрельцова тоже случился голевой момент. После чёткой комбинации он образцово открылся, пробил. Штанга.

Во втором тайме Советский Союз должен был счёт сравнивать. Н. Г. Латышев: «Примерно на 65-й минуте Стрельцов хорошо проходит в штрафную площадь и передаёт мяч вдоль ворот. Ильин, находясь в двух метрах от ворот, умудряется не забить, казалось бы, верный гол». В. А. Гранаткин увидел другого пасующего: «Прострельную передачу от Татушина в двух метрах от ворот не сумел использовать Ильин». В мемуарах Стрельцов, никогда в жизни ничего чужого не присваивавший, поставил точку: «Мы могли тогда и отквитать — я прострел сделал, а Толик Ильин в пустые ворота не попал, мяч перед ударом подскочил». Обратили внимание на заключительные слова? Кажется, то же самое вспомнил, что и наши начальники, а совершенно иное впечатление остаётся. И в этом маленьком добавлении — проявление не просто доброты Эдуарда Анатольевича, а его специфической футбольной интеллигентности.

Потому что безоговорочно и безжалостно об игре судят дилетанты, а он (и немногие подобные ему) досконально разбирается в хитросплетениях на газоне, чтобы рубить сплеча.

Впрочем, по мнению экспертов, 23 сентября «рубка» всё же произошла. Не сплеча — по ногам. Увы, поединок, венчающий в какой-то мере если не эпоху, то фазу противостояния двух выдающихся команд, не стал в полной мере праздником. А. Т. Вартанян приводит слова Г. Д. Качалина, сказанные на заседании Секции футбола: «Матч был омрачён грубостью. Противник оказался хитрее, умнее. Грубил исподтишка, с улыбкой. Огонькову не было повода отвечать, а он пошёл на открытую грубость... Стрельцов позволил себе отлягнуться, и Беренди покинул поле».

Глагол «отлягнуться» — не самый удачный. Но заслуживает внимания другое. Почему, в самом деле, Эдуарду пришлось применять столь нефутбольные ответные меры? А. Т. Вартанян разъясняет: «Беренди и Котае не справились со Стрельцовым, били его при попустительстве французского арбитра нещадно. Стрельцов терпел долго (больше тайма. — В. Г.), но в конце концов ответил в открытую. Теперь уже в качестве компенсации судья простил нашего форварда».

Мрачноватое прощание получилось. Однако советский центральный нападающий остался верен собственным принципам: первым никого не задевал, играл в футбол самозабвенно, девять раз пробил по воротам (один раз — штанга), даже гол забил (на этот раз — точно из офсайда), а ответил на пакости, лишь когда совсем уж довели. Причём солидно ответил: Беренди был заменён. Обидно, однако, что противный политиканский запах столь часто отравляет чистый воздух спортивного состязания.

Зато старшие товарищи остались довольны непутёвым Эдуардом — во второй игре кряду! «В нападении, — подытожил Г. Д. Качалин, — можно выделить Стрельцова. Играл активно, целеустремлённо. Боролся вверху, что ему несвойственно». В. А. Гранаткин: «В советской команде лучшими были Яшин и Стрельцов, но последнему не хватает игрового опыта».

В общем, всего две «пятёрки» за матч. Маловато — а ведь Олимпиада скоро.

А дальше состоялась игра, которая никого бы не заинтересовала, коли не одна разошедшаяся во множестве вариантов и при этом абсолютно правдивая в основе своей история. Спарринг (стадион в Берлине всё равно был переполнен) с дружественной ГДР проводила сборная Москвы. Которая чисто формально могла так называться, потому что представляла из