– Да, похожего много, но есть два очень больших отличия, – проговорил Гуров. – В них наверняка и кроются все отгадки. Почему первый – это опустившийся алкаш, а второй – нормальный человек с претензиями на относительно высокий уровень жизни? Не очень мне верится, что у убийцы помутнение в мозгах. Слишком чисто работает этот гаденыш.

– Вообще-то, за телом уже приехали, – сказал Кулаков.

– Поднимись, Сережа, скажи, что можно забирать. А мы тут еще раз все осмотрим досконально. Особое внимание надо уделить полу. Много пыли, мусора, следов, но все же.

На улице вдруг заметно потемнело. Спустя минуту по асфальту за подвальным окном забарабанили капли дождя.

Гуров выпрямился, посмотрел на стекло и с сожалением сказал:

– Плохо. Очень не вовремя.

– Что? – не понял Крячко.

– Дождь не вовремя. Стас, пометь себе в записную книжку личное задание. Надо выяснить в кинологической службе состояние здоровья собаки, которая пыталась взять след с места убийства Литвиненко, и той, которая работала здесь.

– Ты думаешь, он присыпал чем-то дорожку отхода? – догадался Крячко. – А ведь опять разумно! В первом случае щебенка и машина неподалеку. Даже обычный, вполне доступный состав смеси перца с табаком там не обнаружишь. И здесь! За утро, пока люди из соседних домов шли на работу, они ногами все растащили. Присыпать след преступник мог начать не сразу, а метров через двадцать или тридцать.

Гуров достал носовой платок, тщательно вытер руки и пошел к выходу из подвала. На улице он достал мобильный телефон, набрал номер Орлова и стал ждать, глядя на парней с носилками.

– Да, слушаю. – Ровный уверенный голос генерала Орлова прозвучал как последнее предупреждение.

Мол, все ли ты учел, досконально ли продумал?

– У тебя что-то срочное?

– Да, Петр, срочное, – ответил Гуров, злясь на себя, на убийцу, на погоду. – Придется создавать группу при главке. Это серия.

Орлов молчал примерно минуту. Гуров понимал, что ему-то заявить о таких намерениях было просто, а вот Орлову придется брать на себя ответственность за все происходящее. Заниматься косвенным контролем за раскрытием преступления, пусть даже особо опасного, – это одно. А объявлять, что по твоему ведомству проходит дело о серийном маньяке-расчленителе, это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Тут не избежать массы недовольства сверху, неудобных, а порой и глупых вопросов, нервозности, повышенного внимания к делу со стороны начальства, не только своего, но и других ведомств, да и прессы, конечно. Все это будет мешать работать. Орлов все это сейчас, видимо, очень четко себе представил.

Гуров никогда не боялся ответственности, готов был полностью принимать ее на себя. Он отстаивал свою точку зрения перед кем угодно, хоть министром. Все знали, что полковник Гуров никогда не требует что-то сверх необходимого, четко разделяет деловые и личные интересы. Для него не существует проблемы карьерного роста, ему чужды начальственные амбиции. Он матерый сыщик, который умеет распутывать следы, разбираться в уликах, понимать, что именно двигало преступником в той или иной ситуации. Гурову прощалось многое.

Орлов сидел немного выше. С него спрашивали за все, в том числе и за то, что Гурову сходило с рук. Сложное положение!

Вот почему Лев Иванович до сих пор оставался полковником. Если бы он захотел, то давно стал бы генералом. Но тогда он перестал бы быть сыщиком, не занимался бы той работой, которую умел и любил делать, отдал ей долгие годы. Гуров просто превратился бы в начальника, в чиновника с погонами. Он погряз бы в совещаниях, планах, отчетах, коллегиях, снабжении и еще тысяче всяких дел, которые напрямую не связаны с оперативным розыском.

– Значит, серия, – тихо прозвучал голос Орлова. – Черт побери, как не вовремя!

– Такие вещи всегда случаются не вовремя, – проворчал Гуров. – Особенно для близких погибшего.

– Перестань, – огрызнулся Орлов. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Каковы твои прогнозы?

– Самые неблагоприятные, не надейся. Не тот случай. Это очень хитрый, осторожный и грамотный преступник. Пока еще мы его не понимаем!

То, что они сейчас обсуждали, сводилось к простой схеме. Генерал Орлов интересовался прогнозами сыщика на скорое раскрытие преступления. Возможно ли теоретически раскрутить его до того, когда появится третий труп?

Если такой шанс существовал, то Орлов мог попытаться не афишировать ситуацию, рискнуть все закончить в рамках своего ведомства. Он упомянул бы об этих преступлениях лишь в отчете на коллегии министерства.

Да, два убийства еще можно было протащить как всего лишь очень похожие. Не серийные! Если этим все ограничится, то бури наверху не будет. А если, не дай бог, случится третье убийство, тогда спросят за все сразу. За то, что не сообщил, не принял все меры. Они там, наверху, очень хорошо умеют соображать задним числом, какие меры следовало принять, знают, как надо назначать виноватых.

Гуров – счастливец, он отвечает лишь за себя самого да за тех людей, работу которых контролирует или направляет. Если в ведомстве генерала Орлова плохо сработал сыщик, то крайним станет начальник. Именно с него спросят, почему он поставил на это дело данного человека.

Если по Подмосковью пронесется серия убийств с расчленением, то с Орлова спросят: а куда глядело твое ведомство, как оно проморгало появление этого нового маньяка, чем вы там занимались после первого и второго убийства?

Так что ошибаться генерал Орлов не имел права. И не столько потому, что от этого пострадает он лично. Беда в том, что работать оперативно-следственной группе будет на порядок сложнее. Начальство будет подгонять ее.

– Хорошо, – глухим голосом согласился Орлов. – Жду тебя через час с поименным списком личного состава группы.

Проводив Гурова в Москву, Крячко собрал в выделенном им кабинете местного ГУВД будущих сотрудников оперативно-следственной группы МВД России. Самым счастливым из всех выглядел лейтенант Рязанцев, который даже не пытался скрывать свой восторг. Кулаков казался равнодушным, но что-то в нем теперь изменилось. Солиднее стал держаться, что ли? Или горд тем, что в подвале его не вырвало? Схитрил ведь старший лейтенант, когда сам пошел в парикмахерскую опрашивать девочек. Наверняка Рязанцев туда рвался.

А вот участковый Сергушенко скорее был недоволен. Особого энтузиазма в глазах капитана Крячко не видел, но с Гуровым он насчет этого назначения был согласен. Все, кто начинал работать по первому трупу, так или иначе уже думали на данную тему. У каждого появились какие-то свои идеи, мнения.

Вводить в дело новых людей было нецелесообразно. Ведь и эти офицеры проявили себя толковыми работниками и расторопными инициативными исполнителями.

Вон Владик Рязанцев. Ему только намекни, а он уже тащит в кабинет из зала для совещаний демонстрационную доску и фломастеры.