Вот как рассказывает об этом обычае Платон, описывая дружескую встречу нескольких афинских аристократов (в числе которых был Сократ) дома у драматурга Агафона. Последний накануне одержал победу на театральных состязаниях и по этому поводу праздновал с друзьями вот уже второй день подряд.

«После того как… все поужинали, они совершили возлияние, спели хвалу богу, исполнили всё, что полагается, и приступили к вину. И тут Павсаний (один из гостей. — И. С.) повел такую речь.

— Хорошо бы нам, друзья, — сказал он, — не напиваться допьяна. Я, откровенно говоря, чувствую себя после вчерашней попойки довольно скверно, и мне нужна некоторая передышка, как, впрочем, по-моему, и большинству из вас: вы ведь тоже вчера в этом участвовали; подумайте же, как бы нам пить поумереннее…

Все сошлись на том, чтобы на сегодняшнем пиру допьяна не напиваться, а пить просто так, для своего удовольствия.

— Итак, — сказал Эриксимах (еще один из участников симпосия, врач. — И. С.), — раз уж решено, чтобы каждый пил сколько захочет, без всякого принуждения, я предлагаю отпустить эту только что вошедшую к нам флейтистку, — пускай играет для себя самой или, если ей угодно, для женщин во внутренних покоях дома, а мы посвятим сегодняшнюю нашу встречу беседе» (Платон. Пир. 176 а — е).

И собравшиеся начинают знаменитый, глубоко философский разговор о любви — тот самый, который и составляет главное содержание диалога Платона «Пир», одного из самых утонченных шедевров древнегреческой мысли. Отметим, кстати, что, хотя в русских переводах это произведение обычно озаглавливается «Пир», в оригинале его название — именно «Симпосий». А это, как мы видели, не вполне одно и то же.

В приведенной цитате бросается в глаза интересная особенность: если рассуждать «от противного», то получается, что обычно-то на симпосиях как раз крепко напивались. Если в обычных условиях эллины, как известно, пили вино, разбавленное водой (для этой операции служили особые сосуды — крате́ры) в пропорции примерно 1:3 или 1:2, что делало получающийся напиток совсем слабоалкогольным, то для праздничной обстановки симпосия могли делать исключение: вино разливалось по киликам (кубкам, или чашам для питья) чистым.

Думаем, нелишним будет также пояснить смысл выражения «совершили возлияние», употребленного Платоном. Дело в том, что к нашим дням оно полностью изменило свое значение, и ныне, когда говорят «совершить возлияние», фактически употребляют эвфемистическую метафору глагола «выпить» (понятно, чего выпить). Отнюдь не так было в античности. В тогдашнем понимании возлияние — одна из форм почитания богов, подвид жертвоприношения. Но если в процессе обычных жертвоприношений закалывался домашний скот и его мясо сжигалось на очаге, то при возлияниях пользовались различными жидкостями. В огонь очага лили вино, мед, молоко… В данном случае, очевидно, вино, поскольку, судя по всему, возлияние совершалось в честь Диониса.

Вернемся к общему содержанию симпосия. Разумеется, тот, который описывает Платон, представляет собой исключения: в пиршественной зале собрались интеллектуалы, охотно готовые порассуждать о самых высоких материях. В норме же, конечно, на симпосиях звучали не столько философские споры, сколько музыка и песни (вспомним о приглашенной флейтистке, которую отпускают — но только ради особого случая). Вот тут-то и наступало самое подходящее время для поэзии, которая, как мы уже знаем, была неразрывно связана с пением.

Как бы то ни было, симпосий являлся для греческих аристократов (а он был востребован почти исключительно именно в знатных слоях общества) важнейшей формой досуга, культурного общения. Именно культурного! Он нимало не напоминал привычные нам буйные попойки, завершающиеся нередко невменяемым состоянием гостей, ссорами, драками или, как говорится, «лицом в салате». Эллины, народ с колоссальным чувством меры, проявляли это чувство даже и в самом питии. Вот блестящее описание симпосия, сделанное поэтом-лириком и философом Ксенофаном (VI век до н. э.):

Многое пелось, говорилось, рассказывалось на симпосиях. В числе прочего делалась на них и политика. Алкей — земляк, современник и, несомненно, знакомый Сапфо — обсуждал с сотоварищами свои заговоры, направленные на государственный переворот, именно на таких вот дружеских пирушках. А в какие игры там играли! Например в коттаб: нужно было вином из своего килика как можно точнее плеснуть в какую-нибудь мишень. «Вином? Плескать? Вместо того чтобы выпить его?!» — гневно восстанут многие суровые жители России (все же мы помним реплику героя Юрия Никулина в «Операции “Ы”»: «Разбить? Поллитру? Да я тебя…»). Но Греция была на редкость богата виноградом…

О симпосиях можно было бы рассказывать долго и интересно[81], но мы не будем этого делать. По той простой причине, что к нашей героине они ровно никакого отношения не имели. На симпосии собирались мужчины — граждане того или иного полиса, — и уж жен своих с собой они точно не звали. Мини-копия полиса, «мужской клуб»… Если не считать, конечно, пресловутых флейтисток и танцовщиц. Сапфо к таковым не относилась; соответственно, она на симпосиях не присутствовала и стихов для них не писала.

Вернемся к лирике. В классическую эпоху (V–IV века до н. э.), которая пришла на смену архаической, лирика постепенно сошла на нет, повторив судьбу эпоса. А почему? Классическая эпоха характеризовалась решительной демократизацией политической жизни в большинстве полисов. На первое место в Греции выдвинулась афинская демократия — самая радикальная из всех, какие только можно представить для античных условий[82]. Афины и в культурной сфере начали диктовать всем свою моду.