– Ты будешь моей женой? – как-то спросил он Элен, когда та принесла ему кофе.

Элен чуть не опрокинула кофе, чуть не уронила шиньон, чуть не упала сама прямо на месье Бёрка, но тот успел отойти, и она рухнула в его кресло.

– Я не услышал ответ, – сказал он.

Это было самым приятным, что Андре когда-либо ей говорил.

С тех пор она жила у него. Ни с кем до того не имея серьёзных или даже несерьёзных отношений, Элен думала, что так оно и должно быть, что доктор Бёрк слишком занят для всяких глупостей, и если ему нужно повременить с этим делом, то она будет ждать сколько потребуется. Главное, что она теперь миссис Бёрк, а это всё-таки что-то да значит. Миссис Бёрк сначала ждала очень скромно, потом, решив, что в этом всё и дело, накупила достаточно нескромных, как ей казалось нарядов, и начала ждать мужа в них.

Но профессор Бёрк ничего не заметил – ни нарядов, ни жены.

– Я не могу иметь детей, – как-то сказал он ей, пережёвывая переваренные сосиски за обедом в их небольшой кухне такого же небольшого дома.

– Понятно. – Миссис Бёрк криво улыбнулась, поняв наконец причину его холодности.

Он специально её не замечает, думала Элен; какая выдержка у этого человека, он просто не хочет обнадеживать её.

– Я думаю, нам нужен ребёнок, – сказал доктор, и так спокойно, будто не ребёнок ему был нужен, а трюмо в гостиную.

– Хорошо, – сказала Элен, продолжая трапезу, боясь, что даже временное её замешательство может поколебать его намерения. Всё же ребёнок – уже семья. Так думала миссис Бёрк, как и многие другие миссис.

– Мне нужен ребёнок, – уточнил он.

– Да и я тоже не против… – Она не могла проглотить то, что лежало в тарелке.

– Нужно оформить документы на опекунство.

– Как скажешь, – согласилась Элен.

Он не хочет, чтобы она ушла, поняла миссис Бёрк, и лишь поэтому берёт ребёнка. Как хорошо ему удаётся не показывать свои чувства, восхитилась она выдержкой мужа.

Миссис Бёрк как-то странно выгнулась, приподняв бедро, прижав грудь, подперев подбородок рукой и смотря на него из-под чёлки.

– Нужно будет подготовить комнату, – сказал Андре, не глянув на неё.

Миссис Бёрк приняла свою обычную позу – согнутой дугой секретарши – и встала из-за стола.

– Придут из службы опеки, – продолжил он, – будут всё проверять. Я думаю, та, что за спальней, вполне подойдёт. Перекрасить бы её…

– Я перекрашу, – сказала Элен подошла к мужу ближе. – Андре…

– Что такое? – Он отодвинулся.

– Ты понимаешь, что мы теперь семья, Андре?

Месье Бёрк понимал – и кивнул.

– Но я не чувствую себя женой.

Месье Бёрк понял и это.

– Хорошо, я приду, – сказал он и бросил салфетку на стол.

В любой работе есть свои недостатки, размышлял профессор, стоя перед дверью в спальню. Он стоял так уже полчаса и никак не решался войти. А если она разведётся с ним? Его прошиб холодный пот. Тогда всё полетит к чертям… Доктор вытер испарину со лба. Он не мог этого допустить.

Миссис Бёрк лежала в постели, когда он открыл дверь.

– Ну и?.. – спросил Андре, садясь на кровать.

Раньше он никогда не садился на её кровать. Они как-то сразу стали спать раздельно.

– Я не знаю, – смутилась она.

– Не лучше ли выключить свет?

– Конечно.

Доктор дернул выключатель, светильник погас, электричество в старой лампе вздрогнуло пару раз, как и свет на потолке, как и кровать под ними, как и миссис Бёрк, не поняв ничего.

– Так мы уже всё? – спросил он.

– Я не знаю, – сказала она.

– Наверное, всё.

– Наверное, да.

– Ну вот и отлично.

Он повернулся на бок, она сделала то же.

Прошло две недели. Бёрк всё так же спал у жены, привыкая к роли супруга. И каждый вечер ждал, когда же она заснёт. Прождав и сейчас около часа, он потянулся к прикроватной тумбе.

В выдвижном ящике лежало письмо, которое доктор не хотел открывать; он знал, что там, но тот, кто его прислал, был единственным, с кем Андре Бёрк мог об этом говорить.

Доктор повернулся к жене. Элен уже полчаса как спала, отвернувшись к стене, или делала вид – впрочем, ему уже было не важно. Она выполнит свою роль в этом деле, и если для того к ней нужно будет приходить раз в месяц, думал он, ему придётся на это пойти.

В службе опеки они были неделю назад. Если б он пришёл один, ему и анкету не дали бы заполнить. Кто отдаст ребёнка одинокому человеку? Был бы он хотя бы женщиной, не приведи Господь, но он же мужчина… При таком раскладе, если и получишь согласие, то ждать придется не один год. Да и как бы он возился с ребёнком один? Это же почти невозможно. Бёрк довольно улыбнулся и посмотрел на Элен. Каким отличным решением было жениться на своей секретарше! Никто лучше её не знал всё о нём: потребности, распорядок дня и дни, в которых никакой распорядок не мог бы удовлетворить ни одну его потребность. Бывало, он выходил из себя; тогда Элен вывешивала табличку с другой стороны двери «Ушёл на обед», и табличка висела столько времени, сколько требовалось месье Бёрку, чтобы прийти в себя обратно. После ему приносили крепкий чай «Эрл Грей», и он медленно, но успокаивался.

Бёрк нехотя отодвинул ящик тумбы, взял запечатанный конверт и открыл его.

Здравствуй, Андре, – читал он. – Ты написал, что всё идёт по плану, и впервые это не обрадовало меня. Я знаю, что не имею права отговаривать тебя, Андре, но даже если б имел, ничего из того не вышло бы. Кому интересны доводы полоумного старика… Медсестра сказала, что сегодня я ходил в душ ровно семнадцать раз. То есть по два раза в час. Это очень много, Андре, но я ничего не могу с собой поделать. Мне кажется, сколько бы они ни намывали здесь всё, заразы от того меньше не становится, я весь чешусь. Врач сказал, если так будет продолжаться и дальше, они выпишут мне новые психотропы. Так что пока я в здравом уме… да кого я обманываю, Андре: пока я хоть в каком-то уме и хоть при какой-то памяти, прошу тебя, одумайся, сынок. На своём веку я три раза менял тему исследований, потому как два из них заходили в тупик. Хорошо, с одним в тупик зашёл я, а с другим – немцы полвека назад; узнал я об этом в одном