— Юнг был аватаром Тьмы, — кивнул я.

— Нет, — удивила меня Света. — Тот, кого вы называете Юнгом, был просто человеком. Тьма давала ему силы, много сил. Но природа его — человеческая изначально. Аватар Тьмы — это Страж. Ну и все те сущности, с которыми ты столкнулся в лабиринте.

— Вот оно что… — медленно проговорил я. — А ты, выходит…

— Я — аватар Света, — улыбнулась девушка. — И я попала в плен к Тьме.

Я встал, прошёлся по комнате. В голове было как-то отвратительно пусто. Я не мог понять, хорошо или плохо то, что узнал.

— Значит, ты — кусочек Света, правильно? — спросил я, остановившись у двери и повернувшись к Свете.

— Не совсем, — сказала та. — Но — да. Я и кусочек Света, и в некотором роде сам Свет. Когда я вернусь на Вершину, всё, что я пережила, станет частью Света, я растворюсь в нём. Проблема в том, что я не могу вернуться. У нас с тобой сейчас один общий враг, одна общая беда: Тьма. Нам нужно отшвырнуть её от этого мира, и тогда мы оба будем счастливы.

— Нет, — покачал головой я. — Счастлива будешь только ты. Всё, что тебе нужно — попасть к себе домой. А от мира Тьма как откатится, так и прикатит обратно.

— Хм… — озадачилась Света. — Об этом я не подумала.

— Если мы с тобой работаем вместе, то только на условиях полного уничтожения Тьмы.

— Это вряд ли возможно, да и последствия будут слишком непредсказуемыми, — забормотала Света. — Нет, Костя, ты положительно мечтаешь о несбыточном. Однако мы можем переместить этот мир ближе к Вершине.

— И что это даст? — нахмурился я.

— Тьма не сумеет к нему подобраться. Магии станет больше. Люди станут счастливее. Обычно это естественный процесс — перемещение миров либо ближе к Вершине, либо ближе к Бездне…

— Стоп! — поднял я руку. — Дошло. Ты называла меня Бродягой. Ты ведь знаешь, что я — не отсюда?

Света кивнула.

— Мой прежний мир — тот, в котором я родился. Он, в результате своих действий, откатился к Бездне, и его настигла Тьма. Так?

Очередной кивок.

— А такие, как Юнг, появляются в мирах, которые не слишком близки к Вершине, и делают всё, что возможно, чтобы эти миры катились в Бездну?

— Ты всё понял совершенно верно, Костя.

— Говорил же — не тупой. Вот, значит, как всё работает…

— Существуют ещё такие, как ты — Бродяги. Так мы называем тех, кто способен перемещаться между мирами. Обычно это очень мудрые люди, которые знают вселенский порядок и стараются предотвратить попадание миров в Бездну.

— А в последнее время Тьма, надо полагать, совершенно распоясалась? — продолжил я вываливать на Свету свои догадки. — Полезла дальше привычных границ, почуяла силу?

— Именно так! — воскликнула Света. — Там, где я гуляла, Тьмы вообще не должно было быть! Я даже не сразу поняла, что происходит, когда меня затащили в этот лабиринт! Не могла поверить!

— А зачем они тебя похитили? — допытывался я. — Ну… то есть, она, Тьма? Чего от тебя хотела?

Света покраснела. Подняла ладони, прикоснулась к щекам.

— Странное чувство… Что с моим телом? Лицу сделалось жарко…

— Это стыд или смущение, — подсказал я. — Возможно, волнение. Как вариант — воздействие алкоголя или наркотиков, но в данном случае это можно исключить.

— Смущение… — пробормотала Света. — Ну да, наверное, оно. Пока я сидела в клетке, сдерживая сущности, мне подробно объяснили, чего от меня ждут. Я должна была вступить в противоестественный союз со Стражем, с аватаром Тьмы.

Я молчал с минуту. Потом только и сумел спросить:

— Нахрена?

— Чтобы зачать дитя, конечно же, — Света как будто даже удивилась — мол, чего тут непонятного. — Дитя, несущее в себе Тьму, но способное идти к Свету. Дитя, которое воспитает Тьма. Вот что она задумала. Уничтожить Свет. Этого допустить нельзя.

Я вернулся к стулу и присел на краешек.

— Выходит, я тебя не от смерти спас, а от изнасилования?

— От смерти тоже. После того, как я родила бы дитя, дальше стала бы уже не нужна. От меня бы избавились.

С насильниками мне приходилось сталкиваться. В том мире, где я жил, люди нередко теряли над собой контроль, а многие не имели его вовсе. С такими я разбирался быстро и жестоко. Они всегда вызывали во мне какой-то особый сорт ярости.

Почувствовал я эту ярость и сейчас. Но выплеснуть её было не на кого, кроме Светы.

— Ты бы вырядилась ещё более откровенно, — проворчал я, — и гуляла в таком виде где попало! А потом жаловалась.

— Не совсем понимаю, о чём ты говоришь, — сказала Света. — Но, Костя, поверь — мой внешний вид для Тьмы ничего не значит. Зато, кажется, значит для тебя. А ещё — моё тело каким-то непостижимым образом тянет к твоему…

Я посмотрел на Свету. Она расстегнула верхнюю пуговицу на кителе. Я расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке…

* * *

— Это и называется — любовь? — мечтательно произнесла Света, глядя в потолок.

— Ну… типа того. — Я уже практически спал.

На узкой койке мы вдвоём едва умещались. Я лежал на боку — на всякий случай загораживая собой Свету от возможного взгляда наставника со стороны двери, — а девушка — на спине, у стенки.

— Мне это кажется прекрасным, — пробормотала Света.

— Спасибо, ты тоже ничего, — усмехнулся я.

«Ничего» — это было мягко сказано. Начать с того, что светящихся в темноте девушек у меня раньше в принципе никогда не было.

— Ещё один вопрос, пока я не вырубился. Почему мы оказались в комнате Жоржа Юсупова?

— Жоржа Юсупова? — переспросила Света.

— Та комната, в которую мы переместились. Она принадлежит парню, которого так зовут.

— В том месте, где мы оказались, была дверь в лабиринт, которую кто-то открыл с вашей стороны, — объяснила Света. — Вероятно, этот самый Жорж. Он неоднократно бывал в лабиринте и, возможно, даже виделся со Стражем. Этот выход просто оказался ближе всего к нам, вот я его и выбрала. Хотя открыть проход со стороны лабиринта было непросто.

— Вот оно