Глава 11

Перед завтраком ко мне подошёл Мишель. Он изо всех сил старался выглядеть так, как будто просто решил поболтать на какие-то светские темы. То есть, был бледен, широко раскрыл глаза и то и дело озирался, не подслушивает ли кто.

— Костя, что это было? — спросил Мишель шёпотом, предварительно выставив глушилку. Таким скрытым жестом, что его, наверное, заметили из императорского дворца.

— Я всё расскажу, когда мне будет что сказать.

— Но девушка!

— Ты что, никогда девушек не видел?

— Видел, конечно, но… не таких.

Бледность Мишеля сменилась лихорадочным румянцем.

— А если Полли узнает, что ты вспоминаешь какую-то обнажённую красотку? — намекнул я Мишелю.

Теперь он опять побледнел.

— Костя, не говори ей, пожалуйста! Я же… я вовсе не собирался ни на кого смотреть!

— Не скажу. — Я похлопал Мишеля по плечу. — Но и ты о том, что видел, никому не говори.

— Но кто она? — не отставал Мишель. — Откуда взялась у нас на этаже — к нам ведь не могут приходить девушки? Что вообще происходит? И почему никто не должен знать?

Почему, почему… Да потому что если о Свете узнает Витман, он утащит её в лабораторию. Не в ту, которую мы развалили, а в новую. И будет её препарировать — до тех пор, пока на молекулы не разберёт. А я этого не хочу. Мы, как говорится, в ответе за тех, кого приручили — раз. А два — если есть выбор, превратить Свету в оружие или в союзника, я предпочитаю второе. Потому и не надо никому ничего знать — по крайней мере, до тех пор, пока я сам во всём не разберусь. Тогда уже можно будет представить Витману доклад со всеми доводами, избежав бессмысленных перепалок и перестраховок.

Вслух я, разумеется, сказал иное:

— Мишель. Я на твоих глазах протащил в свою комнату весьма скромно одетую девушку. Как ты думаешь, почему об этом никто не должен знать?

Мишель даже отстранился от меня.

— И… и всё? — хрипло, изумленно спросил он. — Всё только ради… вот этого?

— Ты — хороший парень, Мишель, — вздохнул я. — И Полли, несмотря на все свои… — чуть не сказал «загоны», но вовремя спохватился, — фантазии, прекрасная девушка. Вам с ней всего-то лишь нужно немного подождать. Когда закончите академию, вы поженитесь и будете счастливо жить вместе. Тебе не о чем будет мечтать. А я — не такой. Моя работа не предполагает создание семьи. Я всю жизнь буду метаться меж белой и чёрной магией, спасая то мир, то наше великое государство. До тех пор, пока не сгину на одной из войн, о которых ты, скорее всего, никогда даже не услышишь. В свете всего этого — разве не могу я себе время от времени позволять некоторые слабости?

Потупившись, Мишель пробормотал:

— Можешь, конечно.

Я думал, разговор на этом и закончится, но как только сделал шаг в сторону, Мишель спросил:

— А почему она светилась?

Господь всемогущий, дай мне силы пережить этот день…

— От счастья, — коротко сказал я. — От предвкушения того, что будет между нами. Такова её родовая магия. Эта девушка светится, когда счастлива.

Кажется, прокатило. Родовая магия — это была штука интересная. Мало кто афишировал её особенности. И свечение от счастья было вполне в рамках допустимых значений. Во всяком случае, Мишель моим объяснением полностью удовлетворился. Скорее всего, его успокоило то, что раз девушка светилась от счастья, значит, всё у нас точно происходит по обоюдному согласию, и переживать не нужно. К вопросу о том, каким образом я ухитрился протащить обнаженную красотку на мужской этаж, он, слава богу, не вернулся.

За завтраком только и пересудов было, что о ночном переполохе. На меня поглядывали и переговаривались.

Мишель в обсуждениях старательно не участвовал, а когда Полли спросила его, что он видел — ответил, что ничего не видел, так как проснулся уже под самый конец переполоха. Застал только меня, стоящего в коридоре с чайкой на плече и отчитывающего наставника. Что характерно — даже почти не соврал. Только немного не договорил.

А я, погруженный в свои мысли, внимательно смотрел на Полли. Так внимательно, что она перехватила мой взгляд и поинтересовалась:

— Что это значит, Константин Александрович?

— О чём вы, Аполлинария Андреевна? — спросил я и отвёл взгляд от её груди.

— Ваши страстные взгляды. В то время как я сижу здесь рядом со своим женихом.

Теперь я всмотрелся уже в глаза Полли — для того, чтобы увидеть там разгорающееся пламя. Актерскому дарованию Аполлинарии Андреевны надо отдать должное — она готова была в любой момент устроить хоть драму, хоть трагедию в лучших театральных традициях. Только повод дай.

— Прошу простить, — покаялся я. — Я был задумчив и не отдавал себе отчёта в том, куда направлен мой взгляд.

Инцидент в итоге удалось свести к перешучиваниям. Потом я отвернулся и стал смотреть на сидящую за другим столом Злату. Она тоже почувствовала мой взгляд и подошла после завтрака.

— Вы что-то нашли, Константин Александрович?

— М-м-м? — не понял я, продолжая ощупывать девушку взглядом.

От такого пристального внимания Злата поёжилась и сложила руки на груди.

— Я имею в виду… — Злата огляделась и закончила, понизив голос: — … наше объединение.

— Определённые сдвиги есть, — сказал я уверенно. — Хотя о завершении говорить ещё рано. Мне нужно провести кое-какие тесты. А для этого нужна ваша помощь.

— Всё, что угодно! — Злата подалась вперёд и опустила руки.

— Мне нужна ваша одежда, Злата Аркадьевна. Академическая форма. У вас же есть запасной комплект?

— Конечно, — не моргнув глазом сказала Злата. — После занятий встретимся в саду за академией, я передам вам свёрток. Что-то ещё?

— Да. Ещё мне нужно ваше нижнее бельё.

Вот теперь она запнулась.

— З… зачем?

— Ну, надо… — развёл руками я.

— Хорошо… — Злата порозовела. — Вам нужно то бельё, что на мне сейчас?

— Как раз наоборот — нужно то, что вы не носили. Если вдруг есть новое, будет вообще отлично.

— Но какой в этом смысл? Ведь если проводить ритуал, обращаясь к моей энергии…

— Злата, — поймал я её руки, которыми она