– По идее, никто не может попасть, если двери заперты.

Он все смотрел своими невозможными глазами.

– А если без идеи?

– Без идеи – тоже.

– Ну а если у него ключи?

– Я думал об этом.

– И какой вывод? – понемногу приходя в себя, деловито спросила Лига.

– Это возможно. Теоретически. Сирмайс рассказывал, что пару лет назад, еще до моего появления, музейную часть здания охраняла вневедомственная охрана. Та же фирма, что и в Рундальском замке. Но у нас нет постоянной переправы. Мост наводят только весной. Зимой, следовательно, придется добираться по льду или в объезд. Это проблематично. Быстро на вызов не приедешь. Вполне можешь опоздать. От этого варианта отказались и стали просто ставить на сигнализацию. Но ее тоже надо обслуживать. К тому же, если отключить электричество, она отключалась вместе с ним. Эмпирическим путем пришли к выводу, что проще и надежнее организовать круглосуточное дежурство. И дешевле.

– Это ты к чему?

– К тому, что пока шли все эти игры с сигнализацией, на ключи особого внимания не обращали. Живую охрану сформировали полтора года назад.

– То есть еще совсем недавно дубликаты ключей мог сделать любой.

– Не любой. Но при известной ловкости несколько человек могли.

– Кто?

– Охранники. Ключи всегда под рукой, так что и дубликаты не нужны. Нас трое. Еще менеджер Мартин Сирмайс. Но его я исключаю сразу. Дядя Петерис. И… кто-то, на кого мы даже не подумаем.

– Призрак Шарлотты?

– Или тот, кто хочет, чтобы мы так решили.

– Тогда это женщина. Или переодетый мужчина?

– Это точно женщина.

– Уверен?

– Есть вещи, которые не подделаешь. Несколько раз я прокрутил в голове то, что видел. Женщина.

Андрис все еще стоял, наклонившись над столом, и это ее смущало. Она отодвинулась вместе со стулом и поднялась. Теперь они стали дальше друг от друга. Лига выдохнула и вышла из-за стойки.

– А почему ты исключил Мартина? По-моему, он…

– Забудь. Это не он.

Лига посмотрела с сомнением. А почему, собственно, это не мог быть Сирмайс? Разгуливать в женском обличье, возможно, не стал бы. Слишком легко узнать. Но у него мог быть подельник. Или Андрис считает, что менеджер глуповат для преступника?

– А дядя Петерис? Он больше на преступника похож?

– Может, и не похож, но сильно пьющего человека легко заставить.

– Господин Курмис?

– У него протезы вместо ног. Ты не знала?

– Нет. Вообще незаметно. Ты хочешь сказать, что ему трудно передвигаться? А если он – мозг преступного мира? Так сказать, профессор Мориарти!

Андрис хмыкнул:

– Ну и фантазия у тебя!

– А почему нет?

– В любом случае проверят всех.

– Кто?

– Ты их не знаешь.

Лига посмотрела подозрительно:

– Ты это… шутишь, что ли?

– Шучу, но только потому, что не могу их назвать.

– А где они? Почему не ловят призрака?

– За призраком гоняться они не станут, но всех, кто может быть причастен, уже проверяют.

– О! Так мы не одни в тельняшках?

– Каких тельняшках?

Ну и как с ними разговаривать? Конечно, они никогда не слышали фразу «нас мало, но мы в тельняшках»! Они вообще тельняшки не носят!

– Потом объясню. А кто же женщина? Та, что наряжается Шарлоттой?

– Тут вариантов тоже немало. Горничные, повара, бухгалтерия, уборщицы.

– Администратор, – продолжила Лига.

Вайс наклонил голову и посмотрел оценивающе:

– Ты на преступницу не тянешь.

– Это почему же такое недоверие?

– Фактурой не вышла.

– Я подушки подкладываю. И вообще, талантливо перевоплощаюсь!

Сама не понимая почему, Лига разозлилась. Но на кого?

– Пошли посмотрим на Шарлотту? – вдруг предложил Вайс и взял ее за руку.

Она ожидала, что от его прикосновения у нее по коже побегут мурашки. Первый раз все же. Но никакие мурашки не побежали. Рука была небольшая, но крепкая. Приятно теплая и какая-то… надежная, что ли. Во всяком случае, Лига вдруг перестала нервничать и, как выразился бы Мишка, мандражировать, как левретка лупоглазая.

Они спустились на первый этаж, Андрис открыл дверь в покои и, не зажигая света, повел ее в небольшую комнату, на стене которой висел портрет первой хозяйки Межотненского дворца.

Светлая майская ночь давала возможность хорошенько рассмотреть картину. Довольно пожилая и седовласая, но еще румяная и, судя по всему, полная сил дама, удобно устроившись в мягком, обтянутым пурпурным бархатом кресле, сложив на груди руки, спокойно и вдумчиво смотрела на них с портрета неизвестного художника. На даме были дорогое темное платье и чепец. Или берет? Странный, в общем, головной убор. На груди красуются медальоны с изображением императриц Екатерины Великой и Марии Федоровны, жены Павла Первого, на золотых цепях.

– Она в жизни была гораздо полнее, чем на портрете. Смотри, какой подбородок, щеки… А тело вполне стройное. Так не бывает.

Лига посмотрела на Вайса:

– Ты хочешь сказать, что наш призрак – дама в теле?

– Возможно. Хотя подушки, подкладушки, или что там… не исключаю. Двигалась она довольно легко. Это я сразу заметил. Но было что-то еще. Пока не могу идентифицировать. Что-то такое в походке…

– Получается, список подозреваемых довольно обширный.

– Тебя я в него не включил.

– Почему? – спросила она и затаила дыхание.

Ей вдруг показалось, сейчас Андрис скажет что-то важное, может быть, даже…

– Я предполагаю, что вся эта история началась задолго до твоего появления в Межотне.

– Но о призраке…

– Привидение появилось недавно, верно, но ключи, да и…

Где-то неподалеку раздался стук, словно окно открылось. Лига схватила Андриса за руку. Он прижал палец к губам и вдруг бесшумно побежал на звук. Лига посмотрела вниз. На паркете остались стоять клетчатые домашние тапочки.

Почему-то она сообразила, что бежать за ним не нужно, и села на стул у столика под портретом Шарлотты фон Ливен. Он все выяснит и вернется за ней.

Откуда-то сбоку, как ей почудилось, совсем близко, раздалось легкое поскрипывание. Шаги. Лиге показалось, что уши на голове встали торчком. Слух обострился, и она услышала дыхание того, кто шел к ней по анфиладе. Ближе. Вот он уже подошел к двери, ведущей в комнату, где она замерла на стуле. Сейчас в замке повернется ключ, и она его увидит. Внезапно шаги стали звучать тише. Уходит? Она поднялась и на цыпочках приблизилась к двери. Упустила? Дверь заперта. Она нагнулась к замочной скважине.