Она моргнула и опустилась на самый краешек.

Розочке тоже стол будет нужен. Только Астра купит новый, чтобы не качался и не скрипел. И стул тоже новый. И еще лампу, чтобы светила на тетрадь. И…

…не поможет.

– Во-первых, приношу свои извинения…

Свят присел на кровать.

Близко.

Слишком близко. Комната-пенал узкая, и Астра при желании может коснуться его колен. Или он – ее… правда, у нее желания нет. У него, как Астра надеялась, тоже.

– …мне жаль, что все получилось так… неловко. А во-вторых, я очень надеюсь, что увиденное вами… при вас останется.

Астра смотрела.

На руки.

На бледные свои пальцы, на кожу, которой недоставало гладкости, но, напротив, ее прорезали крохотные трещинки, и пальцы были шершавыми, что наждачная бумага.

– Вот, – Свят вытащил бляху, которую протянул Астре, давая убедиться, что бляха эта настоящая. Ей и прикасаться-то не понадобилось, чтобы ощутить скрытую в металле силу.

Она сделала вдох и задала вопрос, который мучил ее.

– Вы… за мной?

– За вами? Нет, что вы, напротив, мне настоятельно рекомендовано без нужды вас не тревожить.

– Кем?

– Начальством.

Большего не скажет. Но… сердце забилось вновь и отнюдь не от радости. Не тревожить?

– Успокойтесь, – Свят почувствовал ее волнение. – Сделайте вдох и… выдохните. Вот так. Медленно. И снова…

– Я знаю.

Будет он Астру учить, как успокаиваться надо.

– Несколько дней тому произошла одна… неприятность. Скончался человек, работы которого имеют большое значение для страны, – он поднялся, однако поняв, что комната слишком тесна, чтобы в ней расхаживать, опустился на место. Руки сцепил в замок. – Хуже всего, что человек этот не так давно закончил одну… разработку…

– Важную? – почему-то прозвучало насмешливо.

– Важную, – согласился Святослав. – Ее он должен был передать… нужным людям, однако на встречу не явился. Его искали, само собой, и нашли.

– Мертвого.

Вряд ли нужно было уточнять.

– Увы… – Святослав развел руками. – И нашли на квартире, которая ему не принадлежала. А принадлежала некой вдове Охмуркиной, которая занималась незаконной сдачей этой самой квартиры.

Он замолчал, позволяя Астре осознать услышанное.

Вдову стало жаль.

– Квартира располагалась в новом доме и пользовалась немалым спросом, особенно среди мужчин, которые желали проводить время… – Святослав несколько замялся и слегка покраснел. – Не с женами.

– Вы ищете его любовницу? – Астра почти успокоилась.

– В том числе… понимаете, эта смерть весьма странна. Он был здоровым человеком. Не без слабостей, само собой… злоупотреблял алкоголем, любил вкусно поесть… Но его берегли. Следили за здоровьем весьма тщательно.

…а он умер.

Вдруг.

Именно тогда, когда проект – Астра категорически не желала подробностей – был завершен. И это действительно вызывает подозрения.

– Почему здесь? – спросила она.

А Свят прикрыл глаза. Думает, говорить или нет? Он и без того сказал слишком уж много.

– Адрес… вдова была женщиной предусмотрительной и потребовала паспорт. С адресом. Объект предоставлять отказался, а вот его пассия проявила большую сговорчивость.

– И…

Если у них были паспортные данные, то… почему просто не задержать?

– Вы ведь были знакомы с Серафимой Казимировной Цицинской? – с улыбкой произнес Святослав.

От дивы пахло хозяйственным мылом и самую малость – стиральным порошком. Мятным. Правда, запах мяты был раздражающе искусственным, а вот мыло…

…матушка покупала его много, по пять кусков, сетуя всякий раз, что всенепременно разорится. И куски эти, завернув в старые газеты, складывала в картонную коробку. А коробку убирала под кровать. И та стояла, источая этот химический характерный запах, к которому Святослав долго привыкал.

Этот запах проникал в сны.

Пропитывал одежду.

И привязывался к волосам. Хотя потом оказалось, что существовал он лишь в его, Святослава, воображении. И вот снова… нет, от дивы определенно пахло.

И руки вон красные, раздраженные.

А на подоле платья видны мокрые пятна.

– Серафима Казимировна? – дива повторила это имя. – Это невозможно.

Святослав и сам понимал, что невозможно. И вовсе не потому даже, что Серафима Казимировна Цицинская была не в том возрасте, чтобы затевать интрижки. И не потому, что преставилась она уж пару месяцев как. Но вот… казавшееся прежде логичным объяснение, что некто воспользовался доверчивостью старушки и украл паспорт, чтобы изменить его под себя, вдруг всякую логичность утратило.

Украсть у ведьмы, конечно, можно, но…

– Хозяйка уверяла, что документ подлинный. То есть, как минимум, печати на нем были активны.

Дива покачала головой.

И губу прикусила.

И все одно она какая-то бледненькая, заморенная, и сила в ней едва-едва теплится.

– Сейчас я думаю, что кто-то или чистый бланк достал, или нашел чужой паспорт… при толике таланта изменить его несложно.

– Почему она?

– Не знаю, – вынужден был признать Свят. – Возможно… документ делали даже не для квартирной хозяйки.

…и это тоже нужно будет проверить, правда, пока Свят еще не знал, где искать.

– А если уж делать, то лучше на живого человека. Мало ли, вдруг кто захочет регистрацию проверить?

– А возраст?

– Хозяйка на год рождения не смотрела, как нам призналась, а для кого другого и состариться недолго.

Она кивнула, соглашаясь, что этакая теория вполне имеет право на жизнь.

– Но все-таки почему выбрали именно ее…

– Ее не любили, – тихо произнесла дива и провела пальцами по грубому канту. – Ее боялись. Сперва… я помню, когда мы сюда приехали…

– Откуда?

Показалось, что не ответит, но худенькое плечико приподнялось, а другое опустилось.

– Высокое… это около Вязьмы.

– Далеко.

Она кивнула.

– Там… детский дом. Меня в него отправили после того, как родителей… забрали.

Взгляд острый и злой, впрочем, злость эта тает.

Нужно будет запросить расширенное досье, которое наверняка имеется, но отчего-то местные решили, что Свят и без него обойдется, оговорившись лишь, что трогать диву никак не можно.