с поднятыми копытами и готового к атаке Франческо (см. иллюстрацию 19 на вкладке). Представляется невероятным, чтобы такая статуя могла сохранять равновесие, однако да Винчи понимал, что все зависит от пропорций, которые он со страстью изучал в эти годы. Чтобы разрешить эту проблему, он поместил поверженного врага, тщетно пытающегося прикрыться щитом, под копытами попиравшего его коня. Гениальная находка, которая, однако, не стала окончательным решением. Художник был вынужден вернуться к варианту с копытами на земле, потому что всего через три месяца после начала работы ему пришлось дать отчет об одной неприятной истории. 22 июля 1489 года терпение Лодовико лопнуло. На взгляд герцога, до завершения работы было еще далеко. Моро больше не желал ничего слушать о его невыполнимых идеях и написал Лоренцо Великолепному, чтобы тот немедленно прислал в Милан другого мастера, который изваял бы монумент, «потому что, хотя я поручил эту работу Леонардо да Винчи, но мне кажется, что он не знает, как ее выполнить»[66]. Леонардо вновь вызвал недовольство заказчика и рисковал не только потерять работу, но и нанести непоправимый урон своей репутации.

К счастью, у Лоренцо не было никого на примете, учитывая, что Верроккьо скончался годом ранее, тем не менее смысл письма был совершенно ясен: Леонардо удалось вывести Моро из себя задержкой в работе и манией величия. Только тогда художник понял наконец, что ему следует внять добрым советам и разработать более простой в исполнении проект. «20 декабря 1493 года я закончил отливать коня без хвоста и лежащего»[67], – пишет он. Он отказался от идеи поднять коня на дыбы, переведя его на шаг, подобно уже имевшимся конным монументам. Наконец была готова глиняная модель статуи в натуральную величину, и мастер приступил к заключительной стадии отливки. Однако на этом проблемы не закончились.

Когда он проектировал особенную печь для отливки скульптуры целиком, оказалось, что она должна получиться настолько глубокой, что может достичь уровня подземных вод, протекавших под Миланом, что грозило гибелью всей работы. Между теорией и практикой возникали постоянные несоответствия, с которыми Леонардо не мог справиться. После того как он сделал несколько десятков набросков и провел столько же экспериментов, чтобы избежать любой случайности, произошло нечто непредвиденное. После возвращения из путешествия, в 1494 году он был вынужден поставить точку в истории с конем: внезапно обнаружилось, что металл, предназначенный для скульптуры, исчез. Лодовико Моро, ведший тогда войну, в которую были вовлечены все европейские страны, отправил эту бронзу своему тестю Эрколе д'Эсте, чтобы возместить долг, который он не мог отдать. Хотя уже был готов пьедестал для колосса Леонардо, Моро отправил весь металл водным путем в Феррару. Больше о конном монументе не было речи[68]. У художника остался только горький привкус разочарования. В который раз.

Дьявол с детства

В те же годы в записях Леонардо появляется рассказ об очень странном событии, касающемся его частной жизни, где фигурируют одни и те же лица. Чезаре, Марко, Франческо, Зороастро: молодые люди, которыми он стал окружать себя. Его первая мастерская. Некоторым из них, таким как Чезаре де Сесто, Марко д'Оджионо и Джованни Антонио Больтраффио, было суждено стать настоящими художниками. Остальные, например Томмазо Мазини да Перетола, оставались в тени. Молодой человек по прозвищу Зороастро стал мастером на все руки: механиком и ювелиром, незаменимым помощником в многогранной деятельности да Винчи.

Однако был еще некто, занимавший особое место в этой странной «семье»: Джакомо Капротти, мальчик низкого происхождения, которого Леонардо определил в подмастерья. «Джакомо поселился у меня в день Магдалины в 1490 году в возрасте десяти лет»[69]. Этот мальчик был сущим наказанием. «Вор, лгун, упрямец, обжора»[70], – записал учитель несколько дней спустя. Он решил назвать его Салаи, так же, как Луиджи Пульчи обращался к исчадию ада в знаменитой сатирической поэме «Моргайте». Однако да Винчи было не до смеха: «На второй день я велел скроить для него две рубашки, пару штанов и куртку, а когда я отложил в сторону деньги, чтобы заплатить за эти вещи, он эти деньги украл у меня из кошелька, и так и не удалось заставить его признаться, хотя я имел в том твердую уверенность. 4 лиры»[71]. Джакомо только и делал, что доставлял беспокойство, совершал мелкие кражи и притаскивал всякую дрянь (однажды вечером «этот Джакомо поужинал за двух и набедокурил за четырех»[72]). После того, как он стащил «турецкую кожу на пару башмаков»[73] и вытащил кошелек у заказчика, Леонардо однажды обнаружил у него добычу в двадцать четыре пары обуви. Мальчишка заслуживал примерного наказания, однако учитель не стал его карать. Джакомо был необыкновенно хорош собой. Если верно, что именно его юное лицо с длинными кудрями и томным взглядом появилось на многих рисунках и картинах художника, то нетрудно понять, почему учитель не решился наказать этого мошенника. Он не был полностью подавлен. Однажды, будучи измученным и глубоко опечаленным, он написал своему любимцу: «Салаи, мне хотелось бы прекратить [это], то есть не враждовать, больше никакой вражды, хватит». Их отношения были двусмысленными, они оставались одной из постоянных забот художника, в особенности когда все пошло совсем не так.

Глава 6

Художник или шут?

После краха проекта с конем Леонардо столкнулся с серьезными экономическими проблемами. Чтобы содержать мастерскую, разумеется, не хватало тех немногих гидравлических работ по доставке горячей воды для ванны Изабеллы Арагонской в герцогские покои, которые дама занимала в Корте-Веккьо. Художник чувствовал себя ответственным за свою своеобразную семью и написал Лодовико о своих финансовых затруднениях. «К сожалению, я сейчас испытываю затруднения […] Если Ваша Милость полагает, что у меня есть деньги, то это не так, потому что я вынужден был кормить шесть ртов в течение трех лет на пятьдесят дукатов».

Не получая жалованья, по меньшей мере, в течение двух лет, он не мог более рассчитывать на завершение монумента («о коне ничего больше не скажу, поскольку знаю, какие теперь настали времена») и был вынужден выпрашивать хоть какую-нибудь работу, чтобы сводить концы с концами. Кажется, именно в то время поступил заказ от герцогского двора на декорирование некоторых комнат в замке Сфорца. Над этим заказом Леонардо трудился вместе с гораздо более слабыми живописцами, чем он сам. Еще раз художник был вынужден склонить голову и проглотить очередное унижение. Герцог оценил его готовность. Возможно, результат убедил его в том, что Леонардо был