1481 году. Художник был никому не известен и первое время чувствовал себя неуверенно. Достигнув тридцати лет, он все еще не смог добиться того, чего действительно желал в жизни. Ему все давалось настолько легко, что он не мог решить, кем бы ему хотелось стать: живописцем, музыкантом, ювелиром, поэтом, инженером, ученым, или всем сразу. Тактика, избранная им для того, чтобы расположить к себе герцога миланского, лишь подтвердила тревожность переживаемого им момента.

Ему все давалось настолько легко, что он не мог решить, кем бы ему хотелось стать: живописцем, музыкантом, ювелиром, поэтом, инженером, ученым или всем сразу.

Да Винчи никогда прежде не был в Милане, однако он знал, что город переживал время больших перемен, находясь под властью этого волевого и амбициозного правителя. Лодовико продолжал изымать большие территории в городе для того, чтобы проложить современные и функциональные дороги, чтобы навести порядок в лабиринте грязных и шумных переулков в историческом центре. К деятельности для достижения процветания и великолепия Ломбардии также привлекались аристократы, жившие в области, они должны были возводить дворцы и благоустраивать свои города, от Павии до Виджевано, от Лоди до Кремоны. Расчетливый правитель герцогства осторожно и умело вел себя в щекотливой политической ситуации в Италии, сделав ставку на развитие производства шелка благодаря насаждениям тутовых деревьев, распространенных в сельской местности в Ломбардии. Возможно, что именно из-за плодов шелковицы он получил прозвище «Моро» (по-латыни «шелковица» произносится как morus). Стремясь упрочить свою власть, он поддерживал любую деятельность, способствовавшую консолидации его правления. Это была стратегия, в которой искусству поначалу отводилось достаточно скромное место.

Леонардо понимал это, и именно потому искал совершенно особенный подход к герцогу. Он не просил рекомендаций у коллег и кардиналов и уж тем более не думал, что растопить сердце Лодовико поможет преподнесенная ему картина. Он избрал другой способ привлечь внимание Моро. Помня о жгучих обидах, нанесенных ему Лоренцо Великолепным, за несколько месяцев до того, как он получил заказ на «Мадонну в скалах», художник решил составить послание, адресованное непосредственно герцогу, где перечислил все свои умения, которыми он мог бы оказаться полезным ему. Чтобы не наделать ошибок и быть уверенным в удобочитаемости текста, он обратился за помощью к профессиональному писцу. Просматривая перечень его умений, было от чего прийти в изумление. Да Винчи писал, что он может строить «легчайшие и прочные мосты»[54] для преодоления рвов, защищающих самые непреступные замки. При необходимости он может очень быстро «отводить воду из рвов» и «разрушить любую скалу или крепость»[55]. Не существовало укрепления, способного противостоять его изобретениям. Леонардо думал о создании вооружения различных типов: «[…] бомбарды, мортиры и метательные снаряды прекраснейшей и удобнейшей формы, совсем отличные от обычных»[56]. Делая ставку на тщеславие полководца, художник обещал открыть ему самые секретные свои проекты, предназначенные для того, чтобы превратить миланское войско в самую могущественную армию в мире. В случае, если Моро подозревает его в хвастовстве, он будет готов провести, если тот не возражает, испытания своих «адских машин», приведенных в готовность, в парке позади замка Сфорца. Вызывает удивление, что умения, которые он годами совершенствовал во Флоренции и которые были его настоящей работой, были просто упомянуты в конце письма: «Также буду я исполнять скульптуры из мрамора, бронзы и глины. Сходно и в живописи – все, что только можно, чтобы поравняться со всяким другим, кто б он ни был»[57]. Леонардо решил сменить профессию. После всех трудностей, с которыми он столкнулся во Флоренции, казалось, что живопись его больше не вдохновляла.

Действительно, в ту эпоху в мастерских художников занимались различными ремеслами, включая изготовление оружия и доспехов, но в данном случае кажется, что Леонардо намного опередил своих современников. В конце письма он сообщает о своей готовности выполнить большую общественно значимую работу: «Смогу приступить к работе над бронзовой конной статуей, которая будет бессмертной славой и вечной честью блаженной памяти отца вашего и славного дома Сфорца»[58]. Да Винчи знал, что на протяжении по крайней мере десяти лет миланский двор думал о создании грандиозного конного монумента, который увековечил бы память Франческо Сфорца, основателя правящей династии. Он также знал, что все, кто был привлечен к этому проекту, потерпели неудачу. Он чувствовал себя готовым приняться за работу, но подозревал, что у Моро были другие приоритеты. Тогда лучше было наметить различные цели в ожидании более благоприятного времени. Тонкая стратегия или чистое безумие?

Художник был готов бросить живопись и стать военным инженером.

Исследователи задаются вопросом: был ли Леонардо действительно в состоянии взяться за все эти военные механизмы и где он вообще мог обучиться военному искусству, которое не относилось к основной деятельности Верроккьо? Как можно было разбрасываться обещаниями, которые он не в силах был выполнить? По правде говоря, никто не знает, попало ли когда-нибудь это письмо в руки Лодовико. То, что мы читаем сегодня, не более чем черновик, официальная копия которого пока не была обнаружена. Мы знаем только, что в тот момент художник был готов бросить живопись и стать военным инженером. Настоящая смена курса. Еще одна тайна в карьере Леонардо, которая, однако, многое говорит о его личности.

Подобно хамелеону, он решил впредь приноравливаться к любой новой ситуации, избегая делать слишком поспешный и рискованный выбор. Если в Милане будет легче всего найти работу военного инженера, ну что ж, он попробует встать на эту стезю, используя свое увлечение механикой. В те годы, хотя он не находился на службе у Моро и был занят выполнением заказа на роспись алтарной ниши вместе с де Предисами, накапливались его рисунки с изображениями инструментов и механизмов, которым он уделял столько же внимания, сколько в прошлом цветам и драпировкам – с той разницей, что эти наброски не были предназначены для будущих картин. Как настоящий военный инженер, художник изучал винты, колеса и болты в мельчайших подробностях, рассматривая их при увеличении и во всех возможных проекциях. Аккуратно вычерченные и оживленные светотенью, они превращались в почти трехмерные скульптуры. Только один Леонардо мог в то время настолько тщательно выполнять технические эскизы: не было других художников, способных создавать столь изысканные чертежи – настолько прекрасные и сложные, что невозможно было заподозрить, что ни один из них не реализован.

Фантастический арсенал

Во времена Леонардо правители и аристократы меняли союзников с такой легкостью, что Италия всегда находилась на военном положении. Сражения превращались в настоящее искусство, и военные инженеры