Сначала я думал о коллективной монографии, которая была бы сделана по образцу моего семинара «По ту сторону механистической картины мира». Я проводил этот семинар весной 1976 года в Калифорнийском университете в Беркли, и в нем принимали участие несколько специально приглашенных мною ученых. Позже я решил все-таки написать книгу сам, но при помощи группы специальных консультантов. Я рассчитывал, что они напишут для меня тексты научных обзоров по темам, в которых они являются экспертами, составят списки необходимой литературы, которую я должен был бы прочитать и помогут разобраться с концептуальными проблемами, которые будут возникать по ходу работы над книгой. Я решил сконцентрироваться на четырех дисциплинах – биологии, медицине, психологии и экономике. С начала 1977 года я приступил к поиску консультантов в этих областях.

В то время я находился под сильным влиянием философии даосизма. Я стремился развить в себе способности к интуитивному осознанию, пытался вникнуть в «логику» движения по пути Дао. Я практиковал искусство «вy-вей»[8], то есть стремился не противодействовать «естественному ходу вещей», ожидая подходящего момента, не форсируя событий. Я все время вспоминал метафору Кастанеды о кубическом сантиметре удачи: «Шанс выпадает лишь время от времени, но «воин» умеет дождаться этого момента благодаря своей внутренней дисциплине и острой интуиции».

Приступая к подбору консультантов, я не предпринимал никакого систематического поиска. Я рассматривал эту задачу как часть моей даосской практики. Я знал: все, что мне нужно было сделать, это быть бдительным и сосредоточиться на главной цели, и рано или поздно нужные люди появятся на моем пути. Я хорошо понимал, что искал. Мне нужны были люди, которые бы обладали глубокими и систематическими знаниями в своей области, были бы оригинальными мыслителями и разделяли холистический взгляд на мир; исследования которых внесли бы важный вклад в их собственную научную область, но выходили при этом за рамки традиционных академических дисциплин. Я искал людей, которые, подобно мне, были бы бунтовщиками и новаторами.

Такой способ выбора консультантов оказался на редкость удачным. В течение трех последующих лет я встретил множество выдающихся людей, которые оказали глубокое влияние на мои взгляды и огромную помощь в подготовке книги. Четверо из них согласились работать со мной в качестве моих специальных консультантов, приняв предложенный план сотрудничества. Исследуя концептуальные сдвиги в различных областях знания и обнаруживая удивительные связи и взаимоотношения между ними, я черпал гораздо больше из живых бесед и дискуссий с людьми, чем из книг. У меня выработалось чутье на людей, которые исследовали возможности новых подходов в науке. Иногда мне было достаточно услышать случайную реплику или вопрос, задаваемый участником какого-нибудь семинара, чтобы опознать нужного мне человека. Знакомясь с такими людьми ближе, вовлекая их в живую беседу, я становился способен «распалить» собеседников, стимулировать их к тому, чтобы в изложении своих новаторских идей они пошли дальше того, что было уже сформулировано и осмыслено ими.

Это были годы увлекательных интеллектуальных исканий, чрезвычайно расширившие круг моих познаний. Пожалуй, в наибольшей степени это относится к моему пониманию психологии – дисциплины, в которой я был весьма слабо информирован и которая превратилась для меня в интереснейшую область знаний, опыта и личностного роста. В шестидесятые годы и в начале семидесятых я накопил немалый багаж в изучении различных уровней сознания. Однако основой для этих поисков служили восточные духовные традиции. Я узнал от Алана Уотса, что эти традиции, в особенности буддийские, могут рассматриваться как восточный аналог западной психотерапии. Я тоже выражал эту точку зрения в «Дао физики». Но, в сущности, я совсем не знал тогда психотерапию. Я прочитал всего одну работу Фрейда и, может, две-три статьи Юнга, который показался мне интересным автором, поскольку его идеи весьма соответствовали ценностям контркультуры. Что касается психиатрии, то эта область была для меня совершенно неизведанной. Я имел лишь смутное представление о психотических состояниях из дискуссий шестидесятых годов о психоделических веществах и – в какой-то мере – из необычных спектаклей экспериментального театра, горячим поклонником которого я был на протяжении четырех лет моей жизни в Лондоне.

Как ни парадоксально, именно психологи и психотерапевты, несмотря на мое невежество в этих областях, вскоре стали моей самой чуткой и доброжелательной профессиональной аудиторией, когда я путешествовал по стране с лекциями о «Дао физики». Естественно, в наших многочисленных беседах мы далеко выходили за рамки обсуждения проблем физики и восточной философии. Весьма часто отправной точкой для такого рода отступлений служили теории Юнга. Так, мои познания в области психологии со временем расширялись и углублялись. Однако эти беседы были лишь прелюдией к встрече с двумя выдающимися людьми, общение с которыми станет для меня своеобразным «испытанием разума», побуждая меня мыслить о том, что раньше казалось немыслимым. Именно этим людям я обязан самой значительной частью того, что мне удалось понять в многообразии сфер человеческого сознания. Их имена – Станислав Гроф и Рональд-Дэвид Лэйнг.

И Гроф, и Лэйнг – психиатры, воспитанные в психоаналитической традиции. И тот и другой являются блистательными и оригинальными учеными. В своей работе они вышли далеко за пределы фрейдовского учения, и оба радикальным образом преобразили предметные границы своей научной области. И Гроф, и Лэйнг испытывают глубокий интерес к духовным традициям Востока, и оба самым серьезным образом увлечены изучением трансперсональных уровней сознания. Они взаимно относятся с большим уважением к работе друг друга. Пожалуй, на этом их сходство заканчивается. Во всем остальном это люди совершенно разные, я бы даже сказал, диаметрально противоположные друг другу. Гроф – необычайно спокойный, высокого роста и крепкого телосложения человек. Лзйнг – небольшого роста, худой, с исключительно живой и экспрессивной манерой общения, отражающий богатый репертуар сменяющихся настроений. Гроф своим поведением внушает доверие, Лэйнг – нередко шокирует. Гроф дипломатичен и внимателен, Лэйнг – свободен от условностей и агрессивен. Гроф говорит ровно и серьезно, речь Лэйнга – экстравагантна и наполнена саркастическим юмором. Когда я впервые встретился с Грофом, я сразу же почувствовал себя на редкость уютно с этим человеком. С Лэйнгом же мне понадобилось немало времени, прежде чем я смог чувствовать себя непринужденно в его обществе, хотя с самых первых минут общения с ним я был пленен его необыкновенно яркой личностью. Кроме того, поначалу я испытывал немалые трудности с тем, чтобы привыкнуть к его шотландскому акценту.

В течение последующих четырех лет в процессе интенсивного общения с этими двумя выдающимися и столь различными людьми будет происходить глубокая перестройка моего сознания и значительное расширение всей системы моих научных представлений.