Петр грозил кулаком, он весь был воплощением гнева,

— Не только я, но и мертвый Иуда проклинает ее! Его смерть будет омрачать всю ее жизнь! Будь она проклята! Она обманула нас? Она убедила своего брата предать Учителя! Пусть каждое слово, сказанное мной, вопьется в ее хитрое, лживое сердце и мучит до бесконечности!

— Петр! Сними свое проклятие! Она женщина, и я ее любил!

Петр посмотрел на Варавву безумным взглядом.

— Кто говорит о любви в эти скорбные дни! Любви больше нет — она распята! Пойдемте со мной!

— Куда ты хочешь нас вести, Петр? — спросил

Мельхиор.

— В Гефсиманию. Но не туда, где молился Небесный Посланник в то время, когда Его ученики спали! Бесчувственные, мы спокойно улеглись спать, мы были глухи к Его голосу. «Вы не могли бодрствовать со Мной один час», — сказал Он нам терпеливо. Мы спали, не желая для Него пожертвовать ни часом своего покоя! Вот вам доказательство земной любви! Мы клялись, что любим Иисуса, и все же покинули Его! Когда явилась стража, мы все разбежались… Вот что люди называют преданностью!

Весь дрожа, Петр продолжал:

— Мы пойдем к Иуде! Он терпеливо ждет нас. Мы можем отнести его домой, к отцу! Положить к ногам его сестры! Пусть она плачет, пусть рыдает, пока не исчезнет последний след ее красоты!

— Но есть ли у тебя доказательства, что Юдифь и в самом деле виновата? — защищал любимую Варавва. — Ты бредишь! Смалодушничав, ты отрекся от своего Учителя и теперь хочешь, чтобы и остальные были запятнаны.

— Да нет же! — настаивал Петр. — Пойдемте со мной, я расскажу вам правду. Все было так ловко и yмнo задумано, что таким простакам, как Иуда и я, показалось хорошим делом — Петр вдруг умолк. Он увидел на дороге высокого, почтенного человека, который торопливо шел куда-то. Проводив его долгим взглядом, Петр глубоко задумался.

— Куда так спешит Иосиф Аримафейский?

Задав сам себе этот вопрос, он посмотрел вверх.

Луна, невозмутимо плывшая над местом трагедии, призрачно-мертвенным светом окутывала три креста на самой вершине Голгофы. Они были пусты.

Закрыв лицо плащом, Петр стал спускаться вниз. Варавва и Мельхиор шли за ним. Временами они слышали его рыдания.

Скоро Петр остановился. Под сенью плотных, широких пальмовых листьев прятался колодец и рядом — каменная скамейка. Мириады звезд мерцали над головами. В бесцветном свете луны лицо Петра выглядело безжизненным, бледным.

— Здесь, — сказал он дрожащим голосом, — три дня назад сидел Учитель и говорил с нами.

Он упал на колени и приник головой к скамейке. Спутники не мешали ему. Варавва жадно вдыхал прохладную, влажную свежесть, исходившую от колодца. Мельхиор стоял, опершись о тонкий ствол пальмы. Его бронзовое лицо было спокойным, почти суровым.

Наконец перестав плакать, Петр посмотрел на него усталыми глазами, как бы впервые видя.

— Ты, наверное, из Египта… На тебе лежит отпечаток древней страны…

— Кто я и куда иду, не имеет значения, когда Сам Бог согласился принять смерть! Взгляд Петра стал пристальнее.

— Ты тоже был Его учеником?

— Лучше спроси меня, ощущаю ли я тепло и свет солнца… — ответил Мельхиор. — Эти тайны не для твоего народа и не для этого времени! Я всегда был и буду иностранцем в Иудее…

Он говорил мягко, но тоном, не поощряющим дальнейшее любопытство.

Петр все же сказал:

— Глядя на твое лицо, невольно вспоминаешь о том, как в ночь рождения Господа в Вифлеем пришли волхвы с Востока поклониться Ему… Ты не один из них?

Мельхиор покачал головой.

Но Петр не унимался.

— Если ты — восточный мудрец и будешь записывать происшествия этих дней, прошу тебя — пиши правду. Мне кажется, наши книжники и фарисеи извратят события или вообще умолчат о них…

— Об этом напишешь ты, Петр! — уверенно сказал Мельхиор. — Ив своем рассказе упомянешь о том, как согрешил.

— Я не обучен грамоте! — ответил Петр грустно. — Но если бы я смог писать, неужели я бы умолчал о свой слабости? Я бы честно поведал о ней… Но я темный человек, и даже слова Учителя доходили до меня с трудом…

Петр с жаром стал просить таинственного спутника:

— Прошу тебя, опиши все! Не забудь рассказать и про Иуду, который так любил своего Учителя, что предал Его!

Варавва смотрел на Петра во все глаза.

— Да, да, Иуда любил Учителя! Все мысли его были обращены к добру. Он мечтал о счастье для всех людей! И он любил Учителя больше, чем все мы, он верил в Него как в Бога, он поклонялся Ему! И, невольно предав Его, лишил себя жизни…

— Но как, как это случилось? — нетерпеливо спросил Варавва.

Петр тихо продолжал.

— Мы вернулись в Иерусалим неделю тому назад… Знаете, как мы вошли в город? Народ приветствовал Учителя, называя Его Царем, крича «Осанна» и устилая Его путь цветами и своими одеждами. Но какой-то человек подошел к нам, ученикам Иисуса, и сказал: «Почему вы не остановите это безумие? Разве священники простят триумф молодому Пророку? Они казнят Его как изменника!» Иуда весело рассмеялся: «А разве наш Учитель не Царь земли и небес? Даже силы ада не могут Его одолеть!»

Тоска в глазах Петра усилилась.

— В ту же ночь Иуда пошел домой, — говорил ученик Христа. — Он часто, восторженно рассказывал о сестре, описывая ее красоту. Он и ее хотел привлечь к стопам Учителя, поведать ей о чудесах, которые Он совершал, объяснить Его божественное учение, рассказать о любви, которую Он дарил всем страдающим и угнетенным… Иуда покинул нас с легким сердцем, а вернулся угрюмым и все смотрел на нашего Господа, словно силился разгадать великую, глубокую тайну. Оставалось два дня до той вечери, когда мы должны были есть пасху с Учителем. И тут Иуда поведал мне то, что мучило его…

Петр отчаянно, со слезами стал бить себя в грудь.

— Глупец! Когда я услышал план Иуды, мне он показался верным. Пусть весь мир увидит, что мы не зря следуем за Божественным Человеком! Желание земной славы для Небесного Учителя, любовь к Нему побудили Иуду поступить так, как он поступил… Злого умысла не было в его намерениях. Тщеславие — вот что погубило пылкого юношу. Иуда не изменник! Верьте мне!

— Я слышу твои слова, Петр, и буду их помнить, — успокоил его Мельхиор, и Петр благодарно на него посмотрел.

— Иуда — не предатель! Он сказал мне тогда, что первосвященники и старейшины взбешены огромным влиянием Учителя в народе и решили Его погубить. «Надо поскорей предупредить Его и вернуться к берегам Галилейского моря, где наш Учитель будет в безопасности среди любящих Его рыбаков», — предложил я. «Нет, — возразил Иуда торжественно. — Наш Учитель не может умереть! Так зачем бежать из Иерусалима? Послушай, что говорит моя сестра Юдифь…»