Он покачал головой.

– В течение многих лет мы с Фрэдом были добрыми друзьями. Мы частенько вместе играли в биллиард, но после того, как он потерял ноги, он превратился в затворника. Мы с Дейзи пришли в ужас, увидев, как он живет. Впрочем, это не суть важно. Он нам точно объяснил, как он желает сформулировать завещание. Я спросил, не желает ли он что-то предусмотреть для жены Митча, если тот женится, но он сразу насупился и очень грубо заявил, что это его завещание, и он желает его написать именно в таком виде. Я все написал, мы с Дейзи его засвидетельствовали. На этом все было кончено.

Он попробовал свой галстук.

– Я уверен, что у Фрэда не было никаких денег, поэтому он стал особенно настаивать в необходимости не изменять это завещание. Ведь его земли и его хижина не представляют особой ценности.

– Что заставляет вас думать, что у него не было денег?

Поллэк слегка удивился.

– Прежде всего то, как он жил, мистер Уоллес. Никто бы не стал жить в таких скверных условиях, если бы он не нуждался в средствах. У него не было счета в банке, а после его смерти не было найдено никаких денег.

– Кто проверял? – спросил я.

– Доктор Стид и мистер Везерспун ездили туда после смерти Фрэда. Доктор Стид рассказывал мне, что они хорошенько осмотрели все кругом и не нашли ни денег, ни бумаг.

– Мистер Везерспун? А он почему туда ездил?

– Он хочет купить имущество Фрэда, а они с доктором Стидом хорошие друзья. Доктор посчитал, что в таком деликатном деле необходимо иметь свидетеля.

– Им не показалось странным, что у старого Джексона не было никаких бумаг?

– Конечно, показалось, и мне тоже. Но доктор Стид предположил, что прежде чем застрелиться, Фрэд уничтожил все письма и документы.

– А вас не удивило, что старый Фрэд застрелился?

– Не говорите! Очень. Это явилось для меня настоящим шоком. Но, как сказал доктор Стид на дознании, бедняга Фрэд жил одиноко, а потеряв Джонни... Одним словом, это показалось ему невыносимым ударом. В его возрасте, без ног, может быть, самоубийство показалось ему самым легким выходом?

Я поднялся с места.

– Теперь остается только разыскать Джонни, – сказал я. – Благодарю вас, мистер Поллэк, я отнял у вас много времени. Если мне понадобится дальнейшая помощь, я могу вас снова побеспокоить?

– Приходите не колеблясь, мистер Уоллес.

Мы распрощались так же церемонно, как и поздоровались, потом я спустился по шатким ступенькам и вышел на раскаленную улицу.

Данное дело началось, как ничего не обещающая складная картинка, состоящая из множества разрозненных кусочков, подумал я, шагая по Мейн-стрит, но кусочек за кусочком они соединялись друг с другом. Я собираю сведения, а ведь именно это является самой сущностью любого расследования.

Войдя в помещение почты, я увидел молоденькую девицу, усеянную прыщами в уродливых очках на носу, которая стояла за проволочной сеткой. Она сладко зевала, когда я остановился перед ней, затем, очевидно узнав меня, попробовала обольстительно улыбнуться.

– Приветствую вас, мистер Уоллес. Почта Сирля к вашим услугам.

– Благодарю.

Пожалев ее из-за непривлекательной внешности, я наградил ее своей самой сексуальной улыбкой:

– Джон на месте?

– Он сортирует почту.

Она ткнула пальцем в заднюю дверь.

– Вы уже нашли Джонни?

– Нет еще. Вы первой об этом узнаете, если и когда я его найду.

Она захихикала.

– Выдумываете!.. Наверное удивительно быть частным сыщиком?

– Можете не сомневаться! – заявил я и прошел к задней двери, толчком распахнул ее и вошел в маленькое отделение почты.

Коренастый лысенький мужчина лет около шестидесяти стоял у конторки, просматривая пачку писем. В зубах у него была зажата трубка, на кончике носа балансировали очки.

– Не можете ли вы мне уделить минутку? – спросил я, закрывая за собой дверь.

Он поднял голову, глянул на меня и продолжал разборку.

– Я – Дирк Уоллес. Билл Андерсен, возможно, говорил обо мне. Я пытаюсь отыскать Джонни Джексона.

Он снова кивнул, взял резиновую ленточку и надел ее на десяток писем.

– Андерсен сообщил мне, что первого числа каждого месяца мы доставляли Фредерику Джексону письмо. Они стали приходить вскоре после смерти Митча Джексона. Каждый месяц в течение шести лет... Правильно?

И снова он кивнул. Пока он не произнес ни одного слова.

– Письма приходили из Майами?

Кивок.

– Теперь писем нет?

Кивок.

– Мне сказали, что вы забрали Джонни, когда он впервые появился в Сирле, и доставили его на своем почтовом фургоне в хижину старого Джексона?

Очередной кивок.

Я с трудом справлялся с раздражением.

– Разговаривали ли вы с ним, когда везли его в хижину Джексона? Спросили ли его, откуда он приехал?

С умопомрачительной медлительностью он закончил сортировку писем, пару раз пыхнул своей трубкой, затем, положив две большие руки на конторку, дружески мне подмигнул:

– Извините меня, мистер Уоллес. Я не могу заниматься одновременно несколькими вещами. Теперь, когда я закончил с корреспонденцией, я могу уделить вам все свое внимание. Вы спрашиваете меня о Джонни Джексоне?

Я не слышно втянул в себя побольше воздуха, напоминая себе, что я имею дело с провинциальными людьми в провинциальном городишке.

– Да. Когда вы везли его в хижину старого Джексона, спросили ли вы его, откуда он приехал?

– Спросил, но мальчик просто ответил, что издалека. По его бледному усталому лицу было видно, что он не хочет говорить. Мистер Уоллес, я уважаю человеческое уединение. Если он молчал, зачем же я стал бы к нему приставать с расспросами? Я не занимаюсь сплетнями, как многие жители этого города. Поэтому я заткнулся.

– Что случилось, когда вы привезли его на место?

– Я ссадил его у начала аллеи, объяснил ему, что хижина стоит в конце ее, он не заблудится.

Он снова пару раз затянулся из трубки, потом поскреб себе затылок.

– Полагаю, вам я могу это рассказать, мистер Уоллес. Никому другому я про это не говорил. Это было уже очень давно, и потом я хотел бы помочь отыскать Джонни.

Он, колеблясь, потягивая свою трубку, продолжил:

– Что мне рассказать? Послушайте, Джон, Джонни – наследник старого Джексона. Вы можете помочь ему, сообщив мне то, что вам известно.

– Вот я тоже так думаю... Он вылез из моего фургона и поблагодарил меня. По-хорошему, от всего сердца. Потом вытащил из кармана конверт. Это было уже десять лет назад, но я хорошо представляю себе его бледное несчастное личико, когда он обратился ко мне. Он сказал, что у него нет денег на почтовую марку, но он просит меня отправить это письмо. Я сказал, что непременно отправлю, и отправил. Последний раз я видел его, когда он шагал по аллейке к дому Фрэда.