думает, но начальства на месте не оказалось. За столом с важным видом сидел Липягин. За соседним — Горюнов, у окна устроился Витвицкий, Овсянникова присела на стул у двери.

— Входите, садитесь, — разрешил Липягин.

— Здравствуйте! — решительно начала Нелли Егоровна. — У меня урок, до перемены двадцать минут. Может быть, товарищи, мы отложим нашу беседу…

— Сядьте, — Липягин резко поднялся из-за стола и взглядом буквально придавил учительницу. — Вас вызвали не для какой-то там беседы. Я — старший следователь майор Липягин. Это мои коллеги из Москвы. Вы что думаете, у нас дел других нет, кроме как с вами беседовать?

Нелли Егоровна растеряла всю свою решительность и оторопело смотрела на майора. С ней так не разговаривал никто: ни родители, ни коллеги. Даже начальство относилось с уважением, а тут…

— Не слышу ответа? — рыкнул Липягин.

— Я… — пробормотала женщина и снова запнулась.

— Сядьте!

Учительница села.

— Отвечайте на вопросы быстро и четко, нам еще ваших сослуживец допрашивать, — чуть смягчился Липягин. — Итак: сколько раз Шеин, Жарков, Тарасюк во время учебы проявляли агрессию по отношению к сверстникам? Кого из воспитанников младших классов обижали? Издевались? Били? Факты сексуального насилия были? Мужеложство? Может быть, в извращенной форме?

— Мужеложство?.. — побледнела Нелли Егоровна.

— Да. Иначе это называется педерастия, — жестко рубанул майор. — Вы же вроде взрослый человек, в таком заведении работаете. Не прикидывайтесь овечкой. Я не поверю, что вы тут никогда с этим не сталкивались.

— Но я действительно никогда…

— Не врать мне! — рявкнул Липягин и треснул ладонью по столу.

На Нелли Егоровну больно было смотреть. Взгляд ее сделался беспомощным, глаза влажно блестели, губы подрагивали.

Витвицкий с каким-то животным ужасом наблюдал за происходящим. Смотрел, словно зачарованный, и ничего не мог сделать.

— По какому праву вы на меня кричите? — всхлипнула учительница.

— По такому! Вы тут воспитали троих убийц. Рассказать, что они вытворяли с детьми, прежде чем зарезать? Они выкалывали им глаза.

— Что вы такое… наши мальчики не могли… — взгляд женщины поплыл, дыхание сделалось тяжелым.

— На меня смотрите! — прорычал Липягин. — Не могли… Они отрезали у жертв половые органы, а потом их жрали!

У Нелли Егоровны потемнело в глазах, она попыталась встать, шаря в воздухе рукой, будто ища опору. Глаза ее закатились, и учительница кулем повалилась на пол.

Первым среагировал Витвицкий, следом за ним бросилась Овсянникова. Капитан, откинув приличия, расстегнул верхнюю пуговицу на кофточке учительницы и пощупал пульс на шее.

— Воды! — быстро скомандовал он подоспевшей девушке. — Ирина, там графин!

Липягин наблюдал за возней с брезгливым выражением. Подошедший к нему Горюнов смотрел на происходящее с естествоиспытательским интересом.

— Все, майор. Перегнул. Теперь я понимаю, как вы работаете с подследственными.

— С подозреваемыми, — тихо и зло поправил Липягин. — Ты вот что, товарищ москвич, не лезь, куда не следует…

Овсянникова тем временем принесла графин и принялась на весу наливать из него воду в стакан. Витвицкий не стал дожидаться финала, выхватил из рук Ирины графин, набрал в рот воды и с шумом выдул поток брызг на лицо учительницы. Нехитрый способ возымел действие. Нелли Егоровна пришла в себя, приподнялась, села на пол и, часто моргая, стала озираться по сторонам, словно не понимая, где она находится.

Старший лейтенант подхватила учительницу под руку, помогла подняться:

— Как вы? Может быть, «Скорую»?

— У вас в интернате есть врач? — спросил Витвицкий.

— Я… Нет, не нужно. У меня бывает такое… — женщина растерянно искривила губы в попытке улыбнуться, но улыбка вышла корявой, вымученной. — Эмоциональное напряжение…

— Убийц растить — как тут не напрячься, — ухмыльнулся зло Липягин.

— Хватит, майор! — оборвал Горюнов.

— А ты меня не затыкай! — окрысился на него Липягин. — Нашлись защитнички! Устроили цирк с конями!

— Я буду вынужден доложить обо всем произошедшем, — официальным тоном произнес Горюнов.

— Это ваше право, товарищ майор, — усмехнулся Липягин и направился к двери. — Устроили круговую поруку. «Наши мальчики не могли…» Разбирайтесь тут сами, я к директрисе. Думаю, она уже готова к разговору.

Он вышел, хлопнув дверью.

Овсянникова и Витвицкий усадили на стул Нелли Егоровну. Горюнов подал учительнице стакан воды. Та приняла его с молчаливой благодарностью, принялась пить, держа стакан двумя руками. Но взгляд женщины не отрывался от двери, за которой скрылся Липягин.

— Извините нас. Коллега слишком эмоционален, — мягко произнес Горюнов, хотя Витвицкий видел, что майор ни разу не раскаивается. — Вы можете сейчас говорить?

— Да, могу… — Нелли Егоровна вяло кивнула и отставила пустой стакан. — Скажите, это правда? Что говорил этот человек про детей?

Горюнов кхекнул, посмотрел на Витвицкого.

— Не волнуйтесь. Вот капитан Витвицкий, его зовут Виталий Иннокентьевич. Он психолог, все вам объяснит и задаст несколько вопросов.

* * *

Чикатило завязал шнурки, поднялся на ноги, хрустнув коленями, взял с вешалки шляпу, перекинул через руку плащ. Погода переменчивая, сейчас вроде бы жарко, а в другой раз солнце зайдет за тучи, подует ветерок и уже прохладно. Межсезонье.

Он взял портфель. Фаина, что стояла тут же, в прихожей, оглядела мужа придирчивым взглядом, деловито поправила ему галстук.

— Деньги я тебе дала. В Шахтах зайди в универмаг. Говорят, там фены польские выбрасывают, вдруг повезет. И кассету купи, на день рождения Юрику подарим. TDK называется, девяносто минут. Хорошо?

— Конечно, Фенечка. Зайду. Если фен будет — обязательно куплю.

— И кассету, — напомнила Фаина.

— И кассету, — с мягкой улыбкой кивнул мужчина. — Ну, пока.

Он чмокнул жену в щеку и вышел. Фаина волновалась напрасно, ее муж никогда ничего не забывал, особенно в мелочах.

* * *

День, казавшийся бесконечным, закончился. Интернат и пережитое из-за происходящего в нем нервное напряжение остались в прошлом. Теперь Витвицкий шел по коридору рядом с Овсянниковой и чувствовал даже некое умиротворение.

— А вообще, Виталий, вы большой молодец, — щебетала Овсянникова. — И с этой Неллой Егоровной быстро сориентировались.

— Она Нелли Егоровна, — педантично поправил капитан. — И я ничего не сделал, просто привел ее в чувства.

— Это не просто. Я вот, признаться, немного растерялась.

— Вот как? — искренне удивился Витвицкий. — А я думал, вам здесь это должно быть привычно с такими методами ведения следственных действий.

Девушка резко остановилась и хмуро поглядела на спутника. Тот понял, что перегнул палку, пытаясь уязвить Липягина, и задел Ирину за живое.

— Если вы, Виталий Иннокентьевич, полагаете, что я одобряю все действия своего руководства, то ошибаетесь, — сухо отчеканила Овсянникова.

— Простите, Ирина, — совсем стушевался Витвицкий. — Я не хотел вас обидеть. День был тяжелый. Да и на себя я зол больше, чем на кого-то еще. Я ведь не такой молодец, как вам кажется… Видите ли, я знаю правду, но ничего не могу доказать.