Царствие Небесное – живые, настоящие отношения, нежеланные тем, кто всю жизнь хотел от живого Бога уклониться и отгородиться, думая, что Он удовольствуется «внешним» знакомством, и отдавая Ему что угодно, кроме своего сердца.

Но Рай – это Он Сам. Царствие – это Он Сам. Он не прячет что-то за спиной, загораживая Собой всевозможные удовольствия. Он Сам – радость любящих Его. И сильно ошибутся те, кто захочет Его «подвинуть», чтобы войти.

Не надейтесь и не называйте

Вот слова из разных столетий, разных книг, разных Заветов, а звучат как совершенно связная речь, потому что Дух вчера и сегодня тот же.

Не надейтесь на князей, на сынов человеческих, в которых нет спасения (Пс. 145:3).

…и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах… (Мф. 23:9).

Очень психологически здравые, оберегающие от разочарования слова.

В земном мы невольно ищем отражение небесного, то, что можно получить только у Бога, переносим на человеческие отношения – отсюда множество искажений и злоупотреблений.

Не называйте отцом, говорит Он, – то есть не становитесь добровольно в такие отношения с людьми, в которых ждете безусловных любви, принятия, поддержки и безопасности. Не делайтесь меньшими по отношению ни к кому, «ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы – братья».

Не ждите, что люди будут принимать и понимать вас, как понимает и принимает Бог: с терпением и бесконечной поддержкой, бесконечным вниманием к вам. Все люди, кроме Христа, – подранки, у всех своя боль и свои пробоины; и даже лучшие из них будут видеть в вас не вас, а свое собственное отражение.

Все, кроме Христа. Кроме Отца.

Только для Господа человек представляет абсолютную ценность, только Он может посчитать абсолютно ничтожным его грех, если человек в нем кается. Только Он может по-настоящему простить и не помянуть зла. Только с Ним можно не бояться, что бездне в нас отзовется и срезонирует бездна нашего собеседника, растравливая раны у обоих.

Не называйте себе никого отцом. Не в смысле «отрекитесь от родителей» – а «не припадайте ни к чьим ногам, ища того, что можно найти лишь у Бога». Даже если очень хочется припасть, потому что связь с Богом – всегда усилие веры, а связь с человеком такого усилия не требует: он зрим, его можно коснуться, с ним можно говорить и слышать ответ не в душе, а своими ушами.

Но это опасно: бездна призывает бездну, рана растравляет рану, боль умножает боль. И в человеческих отношениях всегда нужно об этом помнить, на это делать скидку… и всегда прощать.

Но мне кажется, что общечеловеческая нужда в таком принятии, в том, чтобы нас видели целостными и ценными, а не просто набором наших поступков, тоска по тому, чтобы быть в чьих-то глазах больше, чем сумма твоих деяний, – это свидетельство бытия Божьего. Потому что только Он может напоить умирающего от этой жажды.

Не было бы жажды без Источника.

«Кто не со Мной, тот против Меня». Бесплодная смоковница

Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает (Лк. 11:23).

Хочу провести, может быть, не вполне очевидную параллель и вспомнить другой эпизод:

И на другой день, когда вышли они из Вифании, Он взалкал;

и увидев издали смоковницу, покрытую листьями, подошел: не найдет ли чего на ней? И, подойдя, не нашел ничего, кроме листьев; ибо не было время смокв.

И обратившись к ней, Он сказал: отныне да не вкусит никто плода от тебя вовек. И слышали это ученики Его.

И, вспомнив, Петр говорит Ему: Равви! посмотри, смоковница, которую Ты проклял, засохла (Мк. 11:12–14, 21).

Этот рассказ смущает довольно многих, поэтому хочу на нем остановиться. Во-первых, сбивает нас с толку то, что Иисус обращается к смоковнице как к человеку, и мы невольно воспринимаем ее как живого персонажа. А о том, что десятки таких смоковниц Он превратил в кровати, колыбели и лавки в плотницкой Своего отчима, мы не думаем – ведь с теми деревьями Он не разговаривал.

Во-вторых и, может быть, в-главных, обратите внимание: Иисус не обрекает смоковницу на смерть. Его слова называет проклятием Петр, видя последствия – засохшее дерево. Но сами по себе слова Христа не проклятие на смерть, Он не сказал «умри, засохни» – смоковница, в сущности, могла бы и дальше зеленеть бесплодно, но…

Но, и это в-третьих: мне кажется, здесь Иисус красочно иллюстрирует как раз тот тезис, который приведен в начале главы. «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает».

Есть всего два пути: собирать, приумножать, приобретать – или расточать, терять. Третьего пути, «нейтрального», идя которым можно и не собирать с Ним и для Него и ничего не терять, не существует.

Нет пути, на котором можно бесплодно зеленеть, то есть жить исключительно во имя свое без всяких последствий. Этот путь ведет к увяданию и засыханию. Да не обольщает никого видимая легкость такого пути, на котором не делается выбор и не прикладываются усилия, – это путь не наименьшего сопротивления, а смерти.

Да, Господь хочет и ждет от нас плодов. Но, с другой стороны, нет дерева, которое плодоносит весь год. Прежде плода дерево должно зацвести, цветок опылиться, плод завязаться и созреть. И если смотреть на дерево все это время, то будет казаться, что плода нет.

Порой его и правда совсем нет – зимой или ранней весной, когда и листьев-то нет, или когда дерево цветет, но еще не опылено. А порой он есть, но видят его только глаза Бога, потому что плод еще совсем крошечный, его не сорвешь и не съешь. Но он уже есть.

С нами то же. Прежде, чем что-то родится от нас, оно должно в нас появиться. Значит, есть время, когда в нас нет плода, есть лишь подготовка к тому, чтоб он завязался в нас и созрел. Это время покоя, когда тебе нечего дать.

Не надо требовать от себя плодов все время. Есть периоды, когда их нет, и это естественно. Бог, знающий это, не станет требовать того, чего мы дать не в силах, потому что ждем своей весны и цветения.

В-четвертых, многие смущаются как раз тем, что «еще было не время собирания смокв», и получается, что Иисус требует от дерева того, чего оно по объективным причинам дать не могло.

Но замечу, что смоквы не появляются сразу зрелыми. От момента завязывания плода до его сбора проходит много времени, и часть этого времени плод уже вполне съедобен, просто он незрелый и не очень вкусный. Иисус хотел от смоковницы именно такого плода. Пусть зеленого, кислого, но именно такой в тот миг утолил