«Нижегородец» со свистом стартует прочь. Что мне оставалось делать, как честному поданному Российской Империи?

— Вызвать правоохранительные органы, Мирный, — буркнул Серов.

— Вот и я решил, что подозрительную машину надо непременно догнать, — ответил я, проигнорировав логичное, в общем-то, замечание.

— Судя по тому, что мне рассказали ребята, догнал?

— Догнал, — не стал отрицать я. — Сложно не догнать машину, которую протаранила фура. Внутри оказался Темников, который тут же возжелал покаяться в своих злодеяниях. Кстати, выжил?

— Ну, когда ребята отчитывались, его грузили на скорик, — отозвался Антон Васильевич.

— Тогда он тебе сам лучше расскажет, как уважаемый боярич оказался в такой паскудной ситуации, — хмыкнул я.

— А потом? — хитро прищурился особист.

— Потом? — задумчиво переспросил я. — Потом, знаешь ли, я испытал непреодолимое желание навестить князя Распутина. Прям вот, поверишь, потянуло всей душой.

— Потянуло, говоришь? — хохотнул Серов.

— Да-да, — подтвердил я. — Потянуло. Ну и кто я такой, чтобы противиться зову сердца? Приехал в особняк к князю. Встретили меня не с фанфарами, но довольно душевно. Ну и на аудиенцию к Григорию попал, само собой. Он, знаешь, сидит, как пришпиленный к своему креслу в этом скучном рабочем кабинете, и говорит — есть у меня дельце к тебе, Саня, прямо-таки государственной важности! Надо вот этот пакетик верному человечку отдать.

И с этими словами я протянул Серову сумку, болтавшуюся у меня на плече.

Антон Васильевич приподнял брови, но сумку принял и, выудив первую попавшуюся папку, быстренько пролистал ее содержимое. И пока листал, глаза у особиста становились круглее и круглее.

— Ты сам-то сюда заглядывал? — спросил Серов, продолжая листать бумаги.

— Ну что ты, — усмехнулся я, — как можно⁈

Мужчина поднял на меня убийственный взгляд, пришлось покаяться:

— Одним глазком.

— Лучше остановись на первом варианте, — совершенно серьезно посоветовал Антон Васильевич, — а то, может так получиться, один глазок придется выколоть, когда ребята почитают.

— Ладушки, — миролюбиво согласился я.

— Но можно посмотреть двумя глазами, — вдруг сменил тон Серов. — Для этого нужно всего лишь присоединиться к нашим прекрасным структурам.

Я рассмеялся в ответ:

— Спасибо за щедрое предложение, Антон Васильевич, но нет.

— Отчего же? — удивился Серов. — Ты так и так с нами работаешь. Методы у тебя, правда, оставляют желать Лютого, но эффективно, тут не поспоришь.

— Это я от любви к искусству.

— Все-таки подумай. У тебя прекрасно получается, мне такой кадр не лишний будет.

— Прости, Антон Васильевич, но ты не назовешь мне ту сумму, что заставила бы бросить все свои амбиции и обзавестись кабинетом на Лубянке, — искренне покачал я головой.

Но Серов дураком не был, знал, на что давить:

— Зато мы сможем дать защите тебе и твоей девушке, — предложил он.

Впрочем, и я тоже кое-чего понимал в жизни:

— Мы живем в мире, где защиту могут дать только сила и репутация. И вот репутация пацана без тормозов эффективнее, чем погоны… Кого ты там, кстати, мне сможешь дать на старте-то без офицерского образования?

Серов недовольно цокнул.

— К тому же, — продолжил мысль я, — у вас в центре столицы один придурок по науськиванию другого имбецила устроил теракт. И никакие погоны не помогли бы мне навестить Распутина для задушевного разговора. Наоборот, ты бы первый орал, что я позорю честь мундира, компрометирую систему, и вообще.

Особист посмотрел на меня, как на упрямого мальчишку, отказывающего надевать шапку в −30. Впрочем, меня такой игрой в гляделки было не пронять.

— Мы закончили? — спросил я, игнорируя весь этот «взрослый» серьезный взгляд.

— Пока да, — нехотя ответил Серов. — Но мы с тобой об этом еще поговорим.

— Я бы удивился, если бы нет, — усмехнулся я.

Мы пожали друг другу руки, и я вернулся к Корсаковым.

— Полагаю, нам нужно пообщаться в менее тревожной обстановке, — озвучил дельную мысль я. — Здесь неподалеку есть один недурственный бар, предлагаю продолжить диалог там.

Корсаков бы с удовольствием отказался, но Василиса за всех решила:

— Ужасно хочется кофе! Поехали, пап.

Москва, бар «Северное сияние», Александр Мирный

В полшестого утра бар Ермаковых больше походил на побоище. Уже не было громкой музыки, полуголые девицы не извивались на полках с выпивкой, последние выжившие посетители принимали кофейные дозы, чтобы дотащить себя до такси.

Нам отвели вполне уютный столик в дальнем уголке, где официант бы с легкостью увидел, что его зовут, но при этом льющаяся из колонок сонная мелодичная музыка для догоняющихся скрадывала разговор от посторонних.

— Ты мне не нравишься, — прямо заявил Корсаков, едва мы сели за стол и заказали по чашке крепчайшего кофе.

— Было бы странно, если бы нравился, — миролюбиво согласился я.

Мужчина нехорошо прищурился.

— Ты гол как сокол и не имеешь права пудрить мозги моей дочке.

— Ну, это не совсем верное утверждение, — вздохнул я. — У меня неплохой доход с клуба, владельцем которого я являюсь. Совладельцем, точнее. Одной месячной выручки с него хватит, чтобы Василиса могла себе ни в чем не отказывать, создавая свой продукт.

— Ты — пацан, и если тебе позволили поиграть в дельца, то только для того, чтобы побыстрее слить!

— Я умею считать деньги, Олег Юрьевич, — проговорил я максимально жестко. — И с удовольствием инвестирую их в вашу дочь. Так что не понимаю сути претензии.

— Ты не нужен моей дочери, чтобы добиться успеха, — зло процедил Корсаков.

— Папа, я сама решу, кто мне нужен! — возмутилась Василиса, решив присоединиться к нашему теплому диалогу. — Перестань говорить обо мне так, словно я здесь не присутствую!

— Ты уже сама нарешала! — холодно заметил мужчина, махнув в мою сторону рукой. — Связалась черт знает с кем, и что из этого вышло?

— Ну, вышло, как по мне, довольно неплохо, — заметил я. — Василиса получила инвестиции, взяла на подряд специалистов рода Лобачевского, завязала полезные знакомства среди аристократов, в том числе подружилась с княжной Демидовой и боярышней Нарышкиной. Не так уж и мало.

— Да! — подтвердила девушка, кинув на отца пламенный взгляд.

Но Корсакова эти доводы мало убедили.

— А если бы ты была внутри⁈ — завелся мужчина. — Ты что, не понимаешь, что охотиться будут за ним, а пострадаешь — ты!

Олег Юрьевич посмотрел на меня с нескрываемым гневом:

— Ты не сможешь ее защитить!

— Смогу, — спокойно возразил я. — Потому что в отличие от всех остальных, я не боюсь применять силу там, где это нужно для качественной аргументации. А потом, когда проект Василисы наберет обороты и превратится в самый популярный онлайн-сервис империи, ее будет защищать государство. Император не позволит никому угрожать настолько ценному кадру.

Корсаков открыл рот, чтобы продолжить лаяться со мной, но я не стал давать мужчине вставить слово.

— Я даю Василисе возможность реализовать свой потенциал, получить положение в обществе, встать на ноги. А что предлагаете ей вы? Сидеть у окошка за вышивкой и смиренно ждать мужа с работы, наваривая ему борщи и выпекая пирожки? — спросил