«Черт, торкает эта штука!» — повторяли они по очереди.

«Черт! как настоящее! Видел, какая классная…» — говорил Кристиан.

«Кри, ты не поверишь! Это Обеликс во главе стола! Смотри!» — заорал Рыбий Скелет, вцепившись в приятеля.

«Чего ты фигню несешь? Это викинги, а викинги никакого отношения не имеют к Обеликсу. Обеликс — это галл».

«Ну ты убогий. По-твоему, Астерикс и Обеликс никогда не бывали у викингов?»

«Нет. Никогда».

«Знаешь, в чем твоя проблема? Ты тупой и самоуверенный. Ты что, не читал Астерикса в Америке? С кем, по-твоему, Астерикс отправился в Америку? С викингами».

Ансельм Фраска был счастлив.

Ему казалось, что вернулась молодость. Война.

Когда он сражался с альпийскими стрелками. Он тогда не боялся гранат. А теперь, стоя одной ногой в могиле, тем более.

Он видел, как ракеты пролетали мимо и взрывались перед домом. Эти ублюдки, там, на балконе, хорошо подготовились. Огневая мощь вполне приличная. Но старик-то знал: для того, чтобы выиграть битву, недостаточно снарядов, нужны герои.

Рядом с ним упала петарда. Он схватил ее в тот момент, когда фитиль уже догорал, и швырнул вниз.

«Дедушка, ты супер!» — восхищенно сказал Микеле.

«Спасибо, внучек!» — ответил он, преисполнившись гордости, и вышел из укрытия. Прямо под прицел вражеских снайперов.

Спрятавшийся под столом господин Тродини кричал: «Дед Ансельм, не дури! Вернись обратно!»

Но дед не слышал.

У него был свой туз в рукаве.

Он побежал в свою комнату. Нагнулся с треском во всех суставах и достал из-под кровати старый военный карабин. Запыхавшись, открыл шкаф и вытащил патроны. Зарядил оружие.

И с криком «Савойя!» снова бросился на террасу.

На террасе Гаэтано Коццамара пробирался сквозь дым в поисках Чертова Мастифа.

Он должен был остановить его. Помешать ему сбросить вниз телевизор.

Но Гаэтано ничего не видел. Различал лишь какую-то темную фигуру в дыму. Флаги клуба «Нола».

Эти психи были ультра. Банда хулиганов, возглавляемая Мастифом. Вечно устраивали потасовки на поле. Дрались с судьями.

Теперь они устроили на террасе базу для обстрела дома напротив. Он разглядел пятерых или шестерых, они с разбегу швырялись чем-то вроде бомб, бомбы взрывались внизу среди машин, на крыше и балконах соседнего дома.

Наконец среди облаков цветного дыма он увидел монструозную фигуру Мастифа. Тот влез на ограду и держал над головой огромный телевизор. Он выглядел как Мачисте[8]в копях царя Соломона.

Гаэтано подбежал к нему, забрался на карниз, хоть у него и кружилась голова, и схватил его за ногу.

Чудовище обернулось и злобно рявкнуло: «Чего надо?»

«Мастиф, я — Коццамара. Коццамара Гаэтано. Защитник. Заклинаю, умоляю, не бросай телевизор вни…»

Восемь!

Ансельм Фраска, в огромных очках, выстрелил в скотину, которая собиралась сбросить вниз телевизор.

Семь!

Пуля вошла ему в шею и вышла через затылок.

Что случилось? — подумал Гаэтано.

Это было похоже на пчелиный укус. Только в три миллиона раз болезненнее. Он поднес руку туда, где стало больно, и обнаружил, что там дыра. Дыра, в которую можно вставить пол указательного пальца. Он посмотрел на свою ладонь. Красная от крови.

У него подогнулись ноги.

Чтобы не упасть, он еще крепче впился в ляжку Мастифа и спросил лишь: «Что со мной сделали, Мастиф?»

Тот, казалось, оцепенел. С телевизором над головой. Гаэтано не мог видеть ни его глаз, ни его лица.

Все плыло.

Он услышал только далекий голос:

«Эти уроды выстрелили в тебя. Попали в голову…»

Хватка на ляжке Мастифа ослабла, и Гаэтано почувствовал, как это затягивает вниз, в бездну. Он видел свои руки, соскальзывающие по джинсам Мастифа.

Он пытался сомкнуть пальцы, но те сделались ватными.

«Я падаю. Помоги мне!» — пробормотал он.

Наверное, он говорил слишком тихо, потому что этот дефективный по-прежнему стоял неподвижно, держа проклятый телевизор. Потом наконец Мастиф швырнул телевизор вниз и протянул руку, чтобы ухватить Гаэтано.

Тот протянул руку тоже.

Слишком поздно.

Кончики их пальцев соприкоснулись на мгновение.

Гаэтано понял, что это конец, что ему больше нечего беспокоиться о потерявшихся ребятах, о графине, о Котиконе Анджеле, о женщинах и своем будущем.

Шесть!

Тьерри Маршан сидел с закрытыми глазами. Он ждал, когда пройдет опьянение и он сможет подняться на ноги.

«Сони Блэк Тринитрон» с 58-ю каналами упал прямо на него.

Размозжил голову и убил наповал.

Ему не было больно.

Сразу вслед за этим в нелепую смесь французской плоти с японской техникой приземлилось безжизненное тело Гаэтано Коццамары.

«Проклятые стариковские глаза!» — пробормотал себе под нос Ансельм Фраска.

Он поразил кого-то, и тот свалился вниз.

Неплохо!

Но ему не удалось попасть в ту скотину, в которую он целил. Чуть-чуть.

Он быстро перезарядил карабин. Он не хотел, чтобы зверь снова забрался в свою нору.

Прицелился и снова выстрелил.

Ружье разорвалось в его руках.

Микеле Тродини услышал взрыв прямо у себя за спиной, а дедушка завопил как резаный.

Микеле обернулся и увидел, что он скачет по балкону, как лягушка, которую током дернуло. Подпрыгивает, точно двадцатилетний. Как минимум метра на полтора.

Потом он заметил, что у деда кое-чего не было. Не было одной кисти. Рука оканчивалась запястьем. Ни ладони, ни пальцев. Их не было совсем.

Отец был слишком занят последними фейерверками, чтобы заметить, что творится вокруг. Лицо его было в копоти, рубашка разорвана, глаза безумные.