— Боря, с какой целью ты решил помочь с выставкой? Это на тебя не похоже, — отвлекла его от очередных дурацких рассуждений.

— Папа сказал, что я должен заняться благотворительностью. Для меня тяжёлая работа. Не понимаю, почему я должен тратить заработанные деньги на помощь тем, кто не может, а порой, не хочет их зарабатывать. Почему я должен одевать людей без определённого места жительства? Особенно меня раздражают многодетные. Они не предохранялись, а я должен дарить подарки их детям на каждый праздник. У тебя хотя бы талант, мне не обидно и спокойно. Я впервые в жизни захотел это сделать от чистого сердца.

— Дана, не бери карточку, — смеялся за моей спиной Илья. — Боря не все позывы чистого сердца найдут отзывы у других. У Даны есть муж и дядя, мы ей поможем.

— Вы не расписались, почему ты называешь себя её мужем?

— Потому что, Боря, мы на небесах уже муж и жена, — усмехнулся Илья и, взяв меня за руку, потянул к нашей машине.

— Вы верующие? — поморщился Герц. — Илья Ветров, но это же совсем лишено рационального зерна.

— И логики! — кинул ему напоследок Ветер.

Я же оглядывалась на Борю Герца и помахала ему рукой. И он ответил, потому что навсегда останется ребёнком. Умным, жестоким не по своему желанию, а по непониманию многого.

Мы с Илюшей перекусили в кафе и поехали на его работу. У него не было сегодня уроков, его ждали в студии. Там нужно было сидеть в тишине. Я забилась в дальний угол кабинета и смотрела, как Илья за стеклом с наушниками на голове пел в микрофон, держа в руках бумагу с текстом.

Дамиана не было, у стекла были установлены непонятные приборы, и двое мужчин записывали голос Ветра без моего дядюшки. В кабинете сидел ещё один мужчина, в противоположном углу, и как я, в темноте. Это представитель заказчика. В процесс не лез, но контролировал.

Для меня всё что происходило – темный лес. Мигал микшерный пульт, такая штука со множеством рычажков и кнопочек, служила для сведения звуковых сигналов.

Где-то курили, тянуло горьким дымом и запахом кофе.

Странная атмосфера, совершенно мне чуждая, поэтому я даже в телефоне не сидела, а замерла, наблюдая.

На этом заботы Ветра не закончились. Мы помчались на проспект Мира, где в двухкомнатной квартире разговаривали с очень смазливым парнем. Это «выкупленный» айдол. На китайский манер его так называли, молодой человек на раскрутку. В квартире жило ещё десять молодых людей, поэтому я стояла в углу, закрытая широкой спиной Ветра. Только иногда выглядывала, посмотреть на совершенно кукольного идола для девочек, который, несмотря на то, что был Ильи старше, заметно робел в разговоре с ним.

Необычный день.

Закончился тем, что Илья завис на своих лекциях у компьютера, и я была вынуждена готовить ужин самостоятельно. Сама, конечно же, я бы не сообразила что к чему, хотя видела однажды, как готовила бабушка. Но этого видимо мало. Поэтому смотрела ролик и тушила картошку с мясом по инструкции.

У нас по плану ужин, совместный приём ванны и кроватка.

*****

Старинная чугунная ванна с высокими бортами спокойно вместила нас с Ильёй. Правда у Ветрова всё равно коленки волосатые торчали из-под пуховой шапки пены. Пена имела аромат малины, я брала её на ладонь и дула. Пузыри летели в сторону Ильи, который развалился удобно, подложив себе под голову полотенце. Оно одним краем упало в воду, сушить придётся в нашем кабинете. В ванной комнате всё было бельём увешано. Верёвки натянуты у самого потолка, и было такое ощущение, что мы с Ильёй унеслись куда-то в далёкое время, может даже послереволюционное.

— Илья, а в семнадцатом году двадцатого века пена для ванны была? — спросила я и погладила его коленки.

— Нет, — усмехнулся он. — Мышонок, ты ни разу не заикнулась о ремонте.

— Я не могу избавиться от ощущения, что возвращаясь в эту квартиру, меня уносит на сто лет назад.

— Это да, — согласился Илья. — Колорит реальный.

Аккуратно, чтобы вода не плескалась на пол, я медленно переползла к нему. Любимый улыбнулся, протянул руки. Ухватил меня за плечи и уложил к себе на грудь, крепко обхватил меня ногами.

Мокро, тепло, уютно.

Мы улыбались, потянулись за поцелуем. И, прикрывая глаза, стали целоваться. Немного необычно. Горячо и скользко. Шёлковые языки переплетались. Хлюпала вода, когда его руки начали меня ласкать. Проводили по спине и плечам.

Под водой я нащупала его член, который уже встал, затвердел.

— Нельзя, — прошептала я и прикусила его нижнюю губу играючи. — Вода выльется.

— Выходим, я тебя хочу, — вожделенно прошептал мне Илья.

Вылезая из ванны, я поняла, что стала привыкать к своим ожогам. Именно мне приходится смиряться с ними. Илью это мало беспокоило.

Но есть же девушки, у которых чистая кожа!

Они крутились возле него. Где появлялся Ветер, там всегда находились улыбчивые красивые девчонки. И мысль, что однажды Илья захочет попробовать другую, не давала мне покоя. И если эти беспокойства не закончатся, мне придётся обратиться за помощью к специалистам.

Мягкое белое полотенце укрыло рубцы на плече и руке. Уродство. Натуральное, страшное! Нужно преодолеть свои страхи. Страх перед болью самый серьёзный. Мне не хотелось больше мучить своё тело, но это такой шанс! Сейчас мне будет девятнадцать, через три года всё пройдёт, а через пять лет может и вовсе следов не остаться. Но при условии, что я продолжу лечение прямо сейчас.

Был ещё вариант, не заморачиваться. Если парень от меня уйдёт, значит, он не любит меня.

Жесть…

Зачем я так думаю!

— Илья, ты меня любишь?

— Очень сильно, — он поцеловал меня в шею, и чуть шлёпнул по попе, — побежали в кровать.

— Тебе только секс нужен.

— Ты не хочешь меня? — удивился, хотя я не уверена, что он не наигранно это сказал.

— Не знаю.

— Мне уйти?

— Куда?! — испугалась я

— Обычно мужчин выгоняют на диван.

— Ты один будешь спать? — расстроилась я, остановилась у входа в нашу спальню.

— Мышонок, ну? — он обхватил мои плечи и заглянул в глаза, склонив голову набок. — Даночка, скажи мне, что волнует?

— Шрамы, — тут же призналась я. — И что ты уйдёшь к другой, у которой нет шрамов.

— Дана, без доверия жизни не будет. Ты мне доверяешь?

— Нет.

— Чёрт, — он отвернулся и пошёл обратно в ванную.

Так девушки разрушают все свои отношения. И вроде я обижена, но Илья в этом не виноват. Напридумывала про него.

— Илюша!

Я скинула с себя полотенце и побежала за ним.

Он пытался сорвать с верёвки свои чистые спортивные штаны. Высоко висело бельё, я пользовалась стулом-стремянкой, но Илья высокий, поэтому решил добыть одежду без помощи.