В клинике пластической хирургии, в отличие от ожогового центра, висели в холле и в палатах зеркала. Не то, чтобы я жаждала себя увидеть, но отсутствие собственного отражения почти год могло сыграть плохую шутку.

В зеркало глянула мимолётом. Короткие торчащие во все стороны волосы были совершенно серыми, хотя я всем говорила, что они пепельно-русые. Серо-голубые круглые глаза в тени казались тёмными. Ещё и одежда невзрачная: джинсы и толстый свитер не лучшего качества, куртка серая лёгкая…

В момент побега от охранницы, как никогда, я походила на мышонка. Папа меня так называл. Мышонок. Родное и тёплое прозвище, ласкающее сердце.

— За тобой приехали! — неслось мне в спину, и я юркнула мышонком между шкафом-купе и стеной в дальней части холла, забилась в угол.

— Лялька, выходи немедленно! — возмущённо и ошарашенно крикнула женщина-охранник.

Она кривила неровно накрашенные губы, и щурила грустные карие глаза, наполненные какой-то неудовлетворённостью и женской печалью. Из хвостика выбилась прядь сальных волос, и она её закидывала назад, попробовала пролезть в проём, не получилось, только руку протянула, но до меня не достала.

Я округлила страшные глаза, и охранница отошла в сторону, не поняв, что так сильно напугало пациентку их клиники.

— Даночка, — послышался слащавый голос доктора. Женщина в белом халате заглянула между стеной и шкафом, отрешённо прошептала в сторону, — нужно этот угол закрыть. — Опять посмотрела на меня и натянула улыбку. — Богдана, выходи, пожалуйста. Прекрати себя так вести. Ты же взрослая девушка. Тебя выписали, за тобой приехали!

Я продолжала стоять в углу во все глаза глядя на двух женщин.

В том-то и была проблема, за мной никто не мог приехать. Я – круглая сирота, почти год по больницам скиталась. Родителей моих убили, имущество всё отобрали. Одна подруга была, Кристина. Вместе с ней я жила в интернате и училась в женской гимназии. Это специальное заведение для девочек из богатых семей, имеющих разные диагнозы. Но так в моей несчастной жизни всё повернулось, что я теперь не девочка из богатой семьи, а совершенно одинокий ненужный этому миру Мышонок.

На самом деле, я сильно не отчаивалась. В силу своего характера, тешила себя надеждой, что поеду в Москву. Под обложкой паспорта лежали пять тысяч. Мне бы хватило как-то выжить...

Но меня отдавали неведомо кому. Точнее я знала кому.

Только один человек мог приехать за мной.

Убийца родителей. Олег Измайлов. Он навещал меня в больницах, дарил подарки, правда перед этим заставил отца всё имущество и банковские счета переписать на своего человека. Но это нисколько не мешало Олегу претендовать на дочь бывшего врага. И как только я письменно отказалась от всех последующих операций, ему тут же позвонили, и убийца приехал забрать меня. И будет он со мной делать всё что захочет. Потому что я одна по его вине, у меня никого не было и негде жить.

Нет, я не маленькая девочка, скоро девятнадцать. Да, был диагноз, с которым люди могли спокойно жить в обществе. А я бы ещё и подалась на комиссию, чтобы все диагнозы мне сняли. Ничего подобного, что мне приплели, у меня не было.

Просто я устала от боли и страха, хотела, чтобы меня все оставили в покое. Никто не нужен, тем более убийца родителей… Я — единственный свидетель. Но оказалась такой незначительной, что Олег Измайлов дал возможность жить.

И я хотела жить!

У меня была одежда, документы, деньги, Кристина где-то, что ещё надо?

Самое страшное в жизни – стать развлечением для бандита, игрушкой в жестоких руках. И я не понимала, почему этот безжалостный человек так заинтересовался мной. Почему прикипел именно ко мне, совершенно беспомощной девчонке. Да ещё со шрамами от ожогов.

Бежать!

Я почти не слышала, что две женщины говорили. Их мнение не интересовало. Я не их собственность и отдавать меня, как ребёнка, в чьи-то руки, они не имели права.

Хотя… Если этот страшный человек заплатил, то меня всей клиникой ловить будут.

Олегу Измайлову должно быть двадцать девять лет. Он богатый бизнесмен с криминальным прошлым… И в настоящем он тоже бандит. У этого высокого и сильного мужчины большие раскосые глаза зелёного цвета, как у дикого кота. Именно по этим глазам, я узнала его в доме родителей, когда он проник, чтобы убить. На нём была чёрная балаклава, в руке пистолет с глушителем. Он приложил палец к тому месту под маской, где должны были располагаться губы, приказывая мне молчать.

Оставил в живых, себе девочку для битья…

Я сбежала тогда из дома и сгорела. Горела в буквальном смысле: попала в барак, охваченный пламенем. Но это и спасло от рабства, насилия, страшной жизни, что ещё мог мне предложить Олег Измайлов?

Четыре месяца реанимации, пять месяцев в больнице, восемнадцать операций. Психиатрическая клиника, клиника пластической хирургии. И Убийца моих родителей приезжал, навещал. Я не хотела его видеть и не открыла ни один из его подарков.

Какой он мерзкий! Он просто ужасен!

Бежать!

Какие-то разговоры в стороне. Я быстро протиснулась к выходу. Глянула украдкой, не стоит ли охранница.

Женщины разговаривали где-то рядом, не видела их. Суетливо оглянулась и выскочила в прозрачную дверь чёрного входа.

За спиной болтался полупустой рюкзак, имущества никакого, только запасная кофточка и больничные тапочки. Была ещё щётка старая и зубная паста, кусочек мыла и упаковка салфеток. И памятные шерстяные носки, что вязала мне тётя Ира, сиделка в моей первой больнице.

А что мне ещё нужно?

Свобода!

Выскочила на улицу и немного опьянела от весеннего воздуха. Начало апреля. Не везде растаял снег, на газоне чёрно-белые островки с колкими кусочками льда. Солнце выглядывало из-за туч, но было холодно. Морозный воздух пропитал запах просыпающейся природы. И хотя это был подмосковный городок, где-то сквозь шум транспорта пели птицы.

Везде природа, даже в городах!

Вытащила из кармана куртки свою старую шапку серо-голубого цвета с ушками, натянула по самые глаза. Куртку лёгкую застегнула и побежала со всех ног подальше от клиники пластической хирургии.

Городок красивый и уютный даже ранней весной. Улицы чистые, асфальт уже высох, луж не было. Я устала бежать, шла вдоль забора, за которым располагалось что-то вроде местного музея. Под ногами плитка серого и серо-голубого цвета. Остановка прозрачная. Вокруг ходили люди, по дороге ездили машины, и мне казалось, что все жители и гости этого городка смотрели на меня.

И тогда я опустила глаза.

Просто одичала. Нет, не боялась людей, напротив, они создавали иллюзию защищённости. Никто меня на их глазах воровать и убивать не станет.