поодаль от берега, в небольшом гроте, образованном деревьями в дальнем конце бухты. Играла музыка. У некоторых ребят в руках были пластиковые стаканчики с напитками. Пара человек лениво перебрасывались мячиком, путаясь у остальных под ногами. Эмили заметила и нескольких взрослых; один присматривал за грилем и, видимо, был здесь распорядителем. Это был крупный добродушный мужчина с черными волосами и зычным голосом.

Едва они очутились в гуще компании, как Ингрид куда-то упорхнула. Эмили выбралась из толпы и отошла в сторонку, туда, где росли деревья. Сделала несколько глубоких вдохов. Никаких причин для паники.

Джулия говорила, что здесь в летнее время собирались члены «Сассафрасса». Видимо, это вообще было популярное среди молодежи местечко – стволы деревьев были испещрены вырезанными на коре именами и инициалами. Внимание Эмили привлекла одна из таких надписей – большое сердце с инициалами «Д. Ш. + Л. К.». Может, буквы «Д. Ш.» означали «Далси Шелби»? Эта мысль вызвала у нее улыбку. Приятно было думать о безвестном мальчике, который когда-то так сильно был влюблен в ее мать, что вырезал их инициалы на стволе дерева. Во взрослой жизни мама не часто ходила на свидания. Те немногочисленные мужчины, с которыми она встречалась, в основном были так или иначе связаны с ее работой и оставались не более чем мимолетными увлечениями. Серьезные отношения никогда ей не требовались. В этом вопросе она была с Эмили очень откровенна. «Всегда говори о своих ожиданиях и потребностях вслух, – наставляла она дочь. – Тогда никто не будет чувствовать себя обманутым». Насколько Эмили могла судить, единственным человеком, с которым у его матери сложились серьезные отношения, был ее отец, да и то начиналось все как обычный, ни к чему не обязывающий роман. Они познакомились во время акции протеста, которую «зеленые» организовали в открытом море против убийства рыбаками дельфинов. Результатом десяти дней, проведенных вместе на корабле, и стала Эмили. Два года спустя ее отец погиб в результате несчастного случая на море, пытаясь воспрепятствовать браконьерскому китобойному промыслу. Ее родители не состояли в браке официально, и его образ начисто изгладился из памяти Эмили, так что для нее он, как и большая часть материнского прошлого, оставался чем-то загадочным и запретным.

Стоя перед деревом спиной к компании, она внезапно почувствовала что-то странное, как будто ее вдруг опоясали какие-то теплые ленты. Ощущение было пугающее настолько, что сначала ей даже захотелось избавиться от него, взмахнуть руками и стряхнуть с себя то, что его вызвало. Однако она не стала этого делать – не хотела выглядеть по-дурацки в глазах всех этих ребят. Она немного подождала и вдруг осознала, что ощущение вовсе не было неприятным. Напротив. Она закрыла глаза и почувствовала почти… блаженство.

Она снова открыла глаза. Что-то побудило ее обернуться.

За спиной у нее стоял Вин Коффи.

На нем были длинные плавательные шорты, потемневшие от воды и липнущие к бедрам. С мокрых волос текло в глаза, и пахло от него нагретой озерной водой.

Эмили кашлянула:

– Я и не узнала тебя без костюма.

Краешек его губ дернулся в улыбке, в глазах заплясали веселые искорки.

– Это тоже костюм, только другой.

– Как же ты без бабочки?

– Она мешает плавать. Я пробовал.

Ее взгляд скользнул с его губ к подбородку, потом к ручейкам, сбегающим по голой груди. Смутившись, она поспешно посмотрела ему в глаза. Такое впечатление, что он вылез из воды и направился прямиком к ней. Но откуда он узнал, что она здесь? Как он мог разглядеть ее из озера? Краешком глаза она заметила, что кое-кто из ребят поглядывает на них и перешептывается. Вина это, похоже, не волновало. Он-то определенно был здесь своим.

– Они все ходят в одну школу? – спросила она.

– Некоторые приезжают сюда только на лето, а осенью разъезжаются, – ответил он, не сводя с нее глаз. – Другие живут здесь весь год и, да, ходят в местную школу.

– «Маллаби-Хай»?

– Да.

– Я осенью иду туда в выпускной класс.

– Я знаю. Я тоже. – Он провел обеими ладонями по мокрым волосам, пригладив их. У нее едва не перехватило дыхание. – Не то чтобы я не рад был увидеть тебя снова, но не могу не спросить: что ты здесь делаешь?

– Здесь? Ты имеешь в виду на этой вечеринке?

– Да.

– Пытаюсь вписаться в компанию.

– Ничего не выйдет. Приготовься.

– К чему?

Не успела она задать этот вопрос, как к ним подошла темноволосая девушка в оранжевом купальнике и остановилась рядом с Вином.

– Ты Эмили Бенедикт, да? – спросила она с той же смесью антипатии и любопытства, что и Вин в их первую встречу, но чуть с большим вызовом.

– Да, – ответил за нее Вин. – Эмили, это моя сестра Кайли.

– Тебя сюда не приглашали, – без обиняков заявила та. – Ты испортишь мне всю вечеринку.

– Я… я пришла с Ингрид, – пробормотала Эмили, чувствуя, как от смущения начинают гореть щеки.

– Уходи.

Вин наконец отвел взгляд от Эмили и с укором посмотрел на сестру:

– Кайли, ты ведешь себя некрасиво.

– Нормально я себя веду. Я серьезно. Она должна уйти. – Кайли кивнула за спину.

Вин обернулся и увидел, что крупный мужчина-распорядитель отошел от гриля и медленно направляется к ним.

Он чертыхнулся:

– Идем отсюда.

Вин взял Эмили за локоть и повел прочь, держась вдоль опушки. Очутившись на достаточном расстоянии от бухты, остановился.

Эмили потерла локоть там, где он его сжимал. Кожа в этом месте казалась теплой на ощупь.

– Прости, – произнесла она, несколько ошарашенная тем, как стремительно все произошло. – Я не знала, что это частная вечеринка.

Они стояли лицом друг к другу посреди людного пляжа, перекрикивая знойный летний шум.

– Она не частная.

До нее не сразу дошло, что он хотел сказать. Вечеринка не частная. Значит, именно ей там не рады. Только ей.

– О.

– Твой дедушка уже тебе рассказал?

– О чем?

– О твоей матери и моем дяде. Это все из-за той истории. – Он кивнул на грот.

Каким образом то, что ее сейчас выставили с вечеринки, может иметь какое-то отношение к ее матери и его дяде?

– Вообще-то, я как раз надеялась тебя встретить. Ты ведь пообещал все рассказать мне в следующий раз.

– Я тебе это пообещал, да? Тогда казалось, что следующий раз наступит так не скоро. – Вин поколебался, потом сказал: – Мой дядя покончил с собой.

Она не ожидала этого и растерялась, не зная, что ответить. Ничего лучше, чем «Мне очень жаль», придумать не удалось.

– Он сделал это из-за твоей матери.

Эмили кольнуло тревожное предчувствие. Внезапно вспомнились инициалы на стволе дерева – «Д. Ш.