Невозможно в полной мере оценить масштабы этой колонизации. Она проходила весьма активно в XII в., и нам известны с полдюжины различных «типов поселений», которые организовывали поселенцы и переносили их традиции с места на место. Это служит доказательством жизненности движения, но мы не можем ничего сказать о его распространенности. В любом случае переселенцы происходили из самых бедных слоев общества. Один хронист замечает, что все те, кто селился вне городских стен, не имели средств для проживания в городе.

Независимо от своего положения в обществе и обеспеченности франк простого происхождения всегда оставался свободным. Все его обязанности носили общественный характер. Занимаясь своим ремеслом, он был обязан платить налоги, но они были обусловлены экономическими отношениями, а не его личной зависимостью. Он был неподсуден манориальному суду, его мог судить только суд присяжных его сословия. Не случайно хронист той эпохи писал, что крестоносцы называют себя франками, потому что они свободные люди (от французского слова franche – свободный).

Характерной чертой социальной и политической организации королевства было существование национальных коммун: итальянской, прованской и испанской. Их юридический статус и положение в обществе являются отражением типичного колониального духа, который пронизывал все институциональные структуры латинского Востока. Термин «коммуна» был заимствован из Италии, где им называли политически независимые крупные городские центры в XXII вв. Он приобрел расширительное значение, и им стали обозначать коллектив людей той или иной национальности, селившихся в королевстве. Хотя они были европейцами и придерживались латинского обряда и тем самым принадлежали к правившим завоевателям, они не относились ни к дворянам, ни к горожанам, но формировали отдельный класс, имевший особый статус и специфические привилегии, отличные от привилегий как дворян, так и горожан. Если франки составляли небольшую группу завоевателей, основавших колониальное королевство, то коммуны были самыми первыми выразителями своеобразного духа колониализма, который спустя несколько столетий привел к образованию английских, французских и голландских торговых компаний. Но в то время как эти торговые компании были предтечей колониальных держав, коммуны в королевстве крестоносцев существовали в чужом для себя государстве и осознавали, что их члены никогда не станут гражданами страны проживания. Коммуны не подпадали под действие обычного права в королевстве, и им почти удалось стать государством в государстве. Почти все время они существовали в виде автономных политических единиц. Преследуя свои собственные цели, они были больше связаны с теми странами, откуда они вышли, чем со своей новой родиной. Можно сказать, что члены коммун не были постоянными поселенцами и их численность постоянно колебалась. Их целью было отправиться на Восток с явным намерением вернуться на Запад, как только они смогут обогатиться. Но даже те, кто оставался, никогда не считали себя гражданами страны. Если считать королевство крестоносцев европейской колонией на иностранной почве, то коммуны колонизировали колонию.

Они монополизировали обширную внешнюю торговлю королевства, почти все банковское дело и кораблестроение. Однако не их экономическая деятельность определяла их привилегированное положение. Длинный перечень «международных соглашений» между королями Иерусалима (а позднее и отдельными правителями приморских городов) и итальянскими городами определял социальный статус членов коммун. Эти привилегии были результатом итальянского вклада в завоевание. Сначала Генуя и Пиза, а затем и Венеция посылали свои флоты на Восток, которые сыграли важнейшую роль в захвате всего морского побережья. Без их тесного сотрудничества завоевание прибрежных городов потребовало бы более длительного времени или окончилось бы ничем.

За оказанные услуги, или, вернее, за услуги, которые следовало оказать, три больших города-государства потребовали компенсации. Хотя поступок этот выглядел не совсем благородно и в нем был торгашеский дух, в то время как христиане сражались по-рыцарски, но положение было тяжелым, и помощь итальянцев незаменима. Венецианцы высокопарно провозгласили, что они пришли сражаться за освобождение Святой земли. Однако это не помешало дожу, который участвовал в осаде Тира (1 124), потребовать себе во владение одну треть города и окружавших его территорий, а также почти полной отмены таможенных пошлин и других привилегий, благодаря чему Венеция получила такую же власть над этим большим северным портом, как и король. Ни архиепископ Пизы Даимберт, который командовал пизанским флотом у Яффы в 1 100 г., ни Эмбриако (Эмбриаци), одно из знатнейших аристократических семейств Генуи, принявшее участие в осаде Иерусалима, не преминули потребовать политических и экономических привилегий. Вожди крестоносцев настойчиво стремились захватить порты, обеспечить стране экономическое развитие и колонизовать ее, надеясь на будущие большие доходы, и потому вполне могли согласиться с непомерными требованиями итальянцев. Это было в их интересах – привлечь итальянского купца, значимую фигуру в европейской экономике и привязать его к молодому королевству. Если бы итальянцы получили все столь щедро даримые им привилегии, в руках новых правителей и поселенцев осталась бы лишь малая часть городов. Передача почти четвертой части всей собственности и наделение автономией различной степени – постоянная черта всех соглашений о даровании привилегий коммунам. Невозможно сказать, были ли все эти условия в текстах грамот результатом недосмотра дарителей, или же они были чистой формальностью. Однако обо всех этих привилегиях сохранились записи в документах королевства.

Если рассматривать действия итальянских коммун, то можно предположить, что их требования были вызваны как их жадностью, так и незнанием обстановки. На первоначальном этапе освоения земель было невозможно заранее знать, в каких из них будет процветать торговля, а в каких нет. Было проще требовать повсюду привилегий.

Итальянцы учились на ошибках. Важный город Иерусалим не играл никакой роли в экономике страны. Располагавшаяся здесь главная администрация королевства и управление церкви и даже постоянный поток паломников не сделали этот город центром международной торговли, которую могли бы прибрать к рукам итальянцы. В таком же положении, и даже в большей степени, находились более мелкие города, такие как Тиверия и Наблус. Их рынки обслуживали только ежедневные потребности местного населения и не приносили выгоды крупным купцам. Однако в некоторых приморских городах итальянцам представилась возможность вести прибыльную торговлю. Большой порт Акры и северный порт Тир стали их основными базами в королевстве. В сложившихся обстоятельствах (особенно политических) Бейрут был также важен для их торговли. Триполи и Антиохия, столицы княжеств, стали основными центрами коммерческой деятельности итальянцев. Такие порты, как Яффа, естественный порт для Иерусалима, Хайфа, Кесария и Сидон, захваченные с итальянской помощью, не смогли привлечь к себе купцов. Несмотря на то что привилегии гарантировали им владение собственностью и освобождение от таможенных пошлин, они так и не поселились в этих портах.

Каковы бы ни были первоначальные надежды правителей королевства и итальянских купцов, вскоре выяснилось, что Святая земля не сможет потеснить Константинополь или Александрию в торговле со странами Леванта. Большие порты королевства в роли товарных рынков имели вторичное значение. Несмотря на это, существование дружественного христианского государства на Востоке давало некоторые преимущества. Погромы, изгнание и конфискация имущества, зачастую имевшие место в Византии и Египте, не угрожали итальянским купцам в Акре. Их автономные кварталы, имевшие надежную защиту и от врагов, и от друзей, в значительной степени повлияли на эволюцию итальянских поселений. Вначале приморские города, автономные кварталы и городские рынки были не более чем временными базами для экономической деятельности, скорее торговыми постами, чем постоянными поселениями. Небольшое ядро более или менее постоянных обитателей, людей, управлявших собственностью коммуны и церквей, жило в автономных кварталах. Однако средний итальянский купец часто проводил в плавании три или шесть месяцев в сезон навигации (с поздней весны до конца осени), посещая Египет, Константинополь и сопредельные страны. Он покупал на свои золотые и серебряные слитки товары, которые намеревался затем продать во время своего путешествия или позднее в Европе, и останавливался иногда в одном из портов крестоносцев, чтобы провести там зиму. Возвращался он в метрополию в самом начале весны.