Пока я обтирал сапог о пику и камни, раздался последний, самый пронзительный и вибрирующий визг. Стены опять затряслись и, а мой сапог покрылся коркой пыли.

Зато то, что открылось далее заслуживает упоминания. В слепленных из густой растительности ямках лежали яйца. Огромные яйца, как кочан капусты, и такие же зеленые. Я поднял одно и протер от инея. Оно было тяжелое, плотное и крепкое. Такое можно вспороть только ножом.

«Думаю, эти твари не будут так сокрушаться, если я позаимствую у них пару яиц. Все равно сумка пустая». Я снял ремень с сумки и еле затянул его. Я бы взял и больше, но места не оставалось. Кто я, в конце концов, вор или курица-наседка?

Спиральный путь вниз закончился, когда блестнула золотая вода. Было вовсе не глубоко — по голень. Я шаркал и разгонял волны. Просочился, подобно самой воде, через два огромных валуна. Идти было неприятно и раздражительно: сумка постоянно перевешивала плечо, да и держать в руках факел и клинок одновременно было нелегко. Уже не было давящего чувства, что потолок вот-вот на тебя рухнет. Вместо потолка шла вверх громада горной породы. На стене все тем же маркером был начерчен белый крест. «Тернист путь к сокровищам». Особенно, когда постоянно находишь еще одно «свежее» тело.

Ноги были сломаны, как и спина. Голова раздроблена. Все что в ней находилось, вода давно вынесла, вымыла и усердно процедила.

Я не стал останавливать, обыскивать, обдумывать причины — просто прошел мимо.

8

Адольфо — величайший вор, который когда-либо существовал. Это правда. Я пошел на это задание не столько ради наживы, сколько ради того, чтобы пройти тот путь, который прошел сам Адольфо. Я уже видел многое, и это восхитительно. Столько же, сколько пугающе. Мои напарники мрут, как мухи, это печально. С другой стороны — это все лишь превратности судьбы. Раз так уготовано нам, так и будет. Мне нечего терять. Жизнь слишком скучна, чтобы тратить ее на всякие глупости типа работы… или учебы или… простого воровства.

Ребята не хотят слушать меня, Маркуса, а зря — ведь Адольфо был здесь, шел этими же путями — мы уже не раз натыкались на его кресты. Увы, Феликс отмахивается, говорит, что у него «своя дорога». Остальные же смеются надо мной, не верят, не верят, глупые, что Адольфо был здесь. Я знаю! Не уверен, нашел ли он тот знаменитый камень, Душа Мистика, про который вечно болтал, но если он все же здесь, то стоит куда больше, чем этот паршивый Рок Квинта, или как там называется эта штука.

По преданию Молотов Мистик, имя которого никто не знает, пытался переселить свою душу в камень. Это дело плохо пахло, как и все подобные эксперименты над материей и духом, и Коллегия Магов воспротивилась ему. Однако, насколько я помню, Мистику все-таки удалось переместить какую-то часть своей души. Но, но процесс был прерван, когда девять архимагов закололи его мечами. Почему не магией? Боялись, боялись, собаки, что может что-то произойти с камнем. Потому и затыкали, а сердце вырвали и заключили его во второй камень в знак, так сказать, поучения. «Чтобы никто больше не занялся противными помыслами». Как минимум, такую историю преподают Молотам в академии.

Оба камня, по преданию, спрятали в гроте, где-то в нашей Англии. Адольфо долго искал, и вскоре прошел слух, что, наконец, нашел. И отправился великий в Бонхард. В это вонючее, сырое и полное мертвецом место.

Если я правильно понял знаки, Адольфо был уверен, что глубоко под туннелями Бурриков что-то есть. Самоотверженно, но я тоже не простак. Воздух тут такой затхлый, что аж щиплет. Нет, не нужен мне Рог. Феликс может им хоть подавиться, а я сбегу, как представиться возможность. А пока мне жутко даже об одной мысли об этом.

Одиночество. Холод. Тишина, бррр.

9

Пространство надо мной сковали скалы, и лишь неловкие лучи, просачивающиеся сквозь невидимые трещины, открывали крупицы пути. Вода неприятно хлюпала в сапогах, однако я все также шел по меткам на стенах. До тех пор, пока порода не изменилась на каменную кладку. Грубую и разваливающуюся на глазах. В ней чернела дыра неизвестного происхождения. «Чем же ее так долбануло?» Время или люди Феликса? И ни-то, и ни другое.

За стеной горели ряды факелов, в дальнем конце на цепях висели деревянные болванчики, обкрученные соломой, а по центру стоял длинный постамент с причудливыми инструментами. Подойдя ближе, я смог рассмотреть, что это были вовсе не инструменты, а стрелы. Пестрые перья, прочное древко из лиственницы, резной наконечник. Это были и вправду необычные стрелы. Когда я взял одну, ее наконечник на свету покрылся радугой, так что, я брезгливо выронил ее из рук. «Они заколдованы!». Как только стрела коснулась пола, из ее наконечника посыпались искры, оставившие после себя дымок.

«Никогда не видел ничего подобного… но этим можно воспользоваться… да-а-а».

Я поднял стрелу с пола, чтобы осмотреть получше. На изогнутом наконечнике сияли глифы, а перья принадлежали неизвестном мне птице. Сказать, что мне не терпелось испытать хотя бы одну из них, ничего не сказать. Я снял с плеча лук, проверил тетиву. Недолго думая, я обхватил двумя пальцами черное оперение стрелы и натянул тетиву, задержал дыхание и еще дальше оттянул тетиву. Прицелился в соломенную фигуру.

Яркий свет ослепил мне глаза. Когда я открыл их, болванчик качался из стороны в сторону, словно ведомый бесами. Его поверхность жадно пожирал огонь, куски сена разлетались в разные стороны. Произошло все удивительно бесшумно. Я был приятно поражен и даже крикнул что-то радостное в воздух, сгребая остальные стрелы. Одна выскользнула из пальцев и укатилась за постамент, отскочила от каменных руин и покатилась дальше за стену. Я обошел постамент, сел на колени и засунул руку в пролом в стене. Стоило ли это того? «Они не имеют цены — таких больше нигде не найдешь и не купишь». Я собрал ворох пыли, пальцы скользили по мелким камешкам, затем моя ладонь коснулась чего-то пластичного и мягкого. Я обхватил это что-то и потянул. Тянуть оказалось не так просто. Это что-то весило прилично. Я моментально отдернул руку, когда части пожелтевших пальцев показались из-за пролома. Не моих пальцев. Сердце колотилось, а разум подсказывал, что пора убираться. Но…

«Таких стрел я больше нигде не достану».

А потому я закрыл перчаткой рот и стал шарить дальше. В поисках стрелы, чья цена оказалась выше человеческой. Я не знал, кем был этот человек,