спросил её, не хочет ли она посмотреть на звёзды с неприлично огромной крыши его родителей.

— Кто ещё был на этой вечеринке с элем помимо моей сестры?

Выражение моего лица становится настороженным. И хотя я знаю, что она не влюблена в Антони, и никогда не была, чувство вины, точно червяк, проникает сквозь мою тонкую ночнушку прямо мне в грудь.

— Антони, Маттиа и Риккио.

Её ресницы взмывают высоко вверх.

— Ага! У кого-то появились секреты.

Она наклоняет голову и прищуривается, словно пытается разгадать загадку.

— Предположу, что это Маттиа.

— Что Маттиа?

— Мне интересно, из-за кого так покраснели твои щёки, и кто оставил этот засос у тебя на шее?

Я касаюсь участка кожи, на который она смотрит, выразительно улыбаясь.

— Это не Маттиа.

Уголки её губ дрожат.

— Риккио?

Я качаю головой, и её улыбка исчезает.

— Надеюсь, это Джиана.

— Почему?

— Потому что Антони — полнейший ловелас.

— Ты с ним спала.

— И я о том же. С ним переспало пол Люса, и только потому, что другая его половина — мужчины, которые Антони не интересуют.

— Я всё ещё не понимаю, почему он не может мне нравиться. Если только ты не ревнуешь. В таком случае, я отступлю.

— Дорогая, я совершенно точно не ревную.

Она хлопает меня по ноге.

— Передай-ка мне соли, я могу тебе это доказать.

— Я тебе верю.

Я сгибаю колени и притягиваю их к груди. Меня расстраивает то, что моя лучшая подруга не хочет меня поддержать.

— Я знаю о репутации Антони, но я всё ещё не понимаю, почему я не могу воспользоваться его умениями.

Сибилла вздыхает.

— Потому что ты, моя дорогая Фэллон, привязываешься, и я знаю, что он предлагал тебе выйти за него, но он никогда не выполнит своего обещания.

— Я не хочу за него замуж.

— Ты хочешь сказать, что тебя устроит, если ты станешь очередной зарубкой на кровати этого мужчины?

— Да, — раздраженно рычу я. А ещё устало. Но в основном раздраженно.

Немного помолчав, она выдыхает:

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Хорошо, я поддержу твоё решение.

— Ты моя лучшая подруга. Ты обязана поддерживать все мои решения, даже ужасные.

Сибилла плюхается на спину и потягивается, вытянув руки над головой.

— Да, да.

А я наконец-то свешиваю ноги с кровати и встаю.

— А теперь расскажи мне в мельчайших подробностях о празднике.

Сибилла не пропускает ни одной детали, и к концу её рассказа, я чувствую себя так, словно побывала на королевском балу вместе с ней, Фибусом и тысячей других нарядных фейри.

Не сводя глаз с зеркала над туалетным столиком, я спрашиваю:

— Ты случайно не видела во дворце каких-нибудь статуй птиц?

— Статуй птиц?

Несмотря на то, что мои волнистые волосы уже стали мягкими и блестящими, я продолжаю расчесывать их гребнем из щетины кабана.

— Я слышала, как кто-то упоминал красивую статую, и поскольку я, как ты знаешь, люблю животных…

— Я ничего такого не видела, но опять же, нас всех согнали в сад, где было по сотне фейри на квадратный сантиметр, в прямом смысле, и ещё столько же эльфов. В общем, народу было много. Я могла её пропустить.

Сибилла редко что-то пропускает. По крайней мере, до третьего стакана фейского вина. Её ответ даёт мне понять, что статуя ворона, которую я ищу, не выставлена в саду, а значит остается, ох… весь остальной замок.

Я начинаю перебирать в голове людей, которые могут об этом знать.

Бабушка?

Её я точно не могу спросить.

Като?

Моё любопытство может дойти до кого-то из королевского двора: либо до моего деда, либо до одного из двух монархов, либо, что ещё хуже, до бабушки.

Я опускаю гребень, и мои мысли останавливаются на человеке, который уже бывал в частных королевских владениях.

— Катриона.

— Ты уже слышала? Такая прилипчивая.

— Что слышала?

— Она так и висла на Марко.

Сиб морщит нос.

Я хмурюсь, потому что Сибилла никогда раньше не осуждала куртизанку.

— Это её работа.

Сибилла переворачивается на живот и приподнимается на локтях.

— Да, но это была церемония в честь его помолвки. Его бедная будущая невеста была такой несчастной, что мне даже захотелось её обнять, а ты знаешь, как сильно я ненавижу обниматься с незнакомцами.

— Я не имела в виду прошлую ночь, но я согласна, это довольно безвкусно.

Похоже, наречённой невесте Марко предстоит к этому привыкнуть. Мимоходом я задаюсь вопросом: а стал бы Данте изменять своей наречённой невесте? Но от этих мыслей у меня начинает болеть живот, поэтому я отгоняю их прочь.

— Но я должна отдать должное Эпонине. Она стоически всё это переносила.

Сибилла вздыхает и переводит взгляд на безоблачное голубое небо.

— Подумать только, женщины мечтают выйти замуж за королей. Какая это, должно быть, несчастная жизнь.

— Только если это не брак по любви.

Он искоса смотрит на меня.

— С каких это пор монархи женятся по любви?

Они не женятся по любви, но это скоро изменится.

Может быть.

Я распрямляю плечи.

Никаких «может быть». Это изменится, когда я стану королевой Данте.

Она закатывает глаза.

— Ты слишком много читаешь.

— А ты слишком мало.

Перед моим окном начинает трепыхаться колибри, желая утолить жажду на нашей глицинии. Она так быстро машет крылышками, что её тело как будто висит в воздухе. Она напоминает мне о железных воронах, которые должны изменить мою жизнь.

— Я живу, ты мечтаешь.

Потому что мечты безопаснее, а жизнь… нет. И она скоро станет ещё менее безопасной, так как я должна собрать артефакты, которые способны свергнуть короля с трона.

— Сиб, если бы кто-то дал тебе ключ от двери, которую ты всегда мечтала открыть, ты бы её открыла?

Между её тонкими чёрными бровями появляется небольшая вертикальная складочка.

— Я бы сначала постучала.

— Это гипотетическая дверь.

— Тогда я бы гипотетически постучала.

Я не знала, как использовать её совет.

Узнать побольше о железных воронах?

Единственный способ попасть в Великую библиотеку Тарекуори это уколоть палец иглой на входе и прижать палец к пластине, чтобы оставить запись о своём прохождении.

Я, может быть, и зла на бабушку, но не до такой степени, чтобы нарушить данное ей обещание о том, что я не буду нигде оставлять следы своей странной крови.

ГЛАВА 13

Я протираю стаканы, когда Катриона заходит в «Кубышку» гарцующей походкой, одетая в новое платье цвета морской волны с короткими приспущенными рукавами. Заметив, что я на неё пялюсь, она медленно кружится вокруг себя.

— Подарок нашего высочества. Также как и эта красота.

Она отводит в сторону свои