— Помню.

— Учителем он был, учителем. Интересный парень, однажды мы с ним выпили целую бутылку «Чивас Ригал» у него в закутке за баром. И тогда я обратил внимание на заставленную ящиками дверь. Я спросил, куда она ведет. Он ответил, что ведет она в служебный коридор, но ни он, ни его предшественник ею никогда не пользовались. Это была удача первая. Теперь удача вторая. В том же баре днями раньше я познакомился с одним французом. Его фамилия была, как это ни смешно звучит, Бальзак. Только не Оноре де, а Кристиан-Леопольд. Правда, смешно?

— Не очень.

— У вас плохо с чувством юмора, я это заметил еще тогда, в Африке. Так вот этот Кристиан-Леопольд после трех рюмок поведал мне, что серьезно задолжал за отель, а деньги у него только на билет домой. Я сказал, что готов заплатить за его номер, но поставил ему условие: уехать из гостиницы он должен незаметно. Он согласился и сделал всё так, как я просил. Поэтому, когда я беседовал с вами той ночью, я знал про дверь в комнате бармена и у меня в кармане были ключи от номера Кристиана-Леопольда. Тогда вы закрыли глаза и сделали вид, что спите.

— Я действительно заснул.

— Неправда. Вы хотели меня обмануть. Вы закрыли глаза и не заметили, куда я пошел. Вы думали, я вышел из бара, а на самом деле я зашел в комнату бармена. Мы выпили с ним по рюмке «Мартеля». Я попросил его узнать, спит ли еще человек, с которым я беседовал. Он посмотрел и сказал, что этого человека в баре уже нет. Тогда я сказал, что собираюсь уйти в служебный коридор. Мы выпили с ним еще по одной рюмке, он помог мне раздвинуть ящики и пожелал счастливого пути. Через служебный коридор я вышел к грузовым лифтам, а еще через пару минут уже был в номере Бальзака. Вы меня искали по всей гостинице? Признайтесь, что искали.

Индейкину беседа не нравилась, он уже подумывал, как бы повежливей уйти. Ответил он неохотно:

— Да, мои люди вас искали.

— Я вошел в номер Бальзака и только присел на кресло, как кто-то сначала настойчиво постучал в дверь, потом, не дождавшись разрешения, вошел. Оказалось, это служащая отеля. Может быть, вы обратили на нее внимание. Худенькая такая. Клемане ее зовут.

— Не обратил.

— Она вошла и сказала: «В отеле ищут кого-то, скорее всего вас. Раздевайтесь, ложитесь в постель и накройтесь одеялом. Поднимать одеяло они не будут». Так я и сделал. И верно. Минут через пять зашли какие-то люди. Походили-походили, потом ушли. Клемане мне потом рассказывала, что они прошли два-три этажа, потом нашли в пустом номере бутылку виски, выпили и перестали искать. Такие у вас работники!

— Мои люди не знали, что вы были с этой Клемане в интимных отношениях. Это их ошибка.

— Они не могли знать. Потому что никаких интимных отношений с ней у меня не было. Я вообще с ней до этого не был знаком.

— Но она вас спасла.

— Спасла. Потому что очень не любила людей, которые меня искали. Она мне так и сказала: «Я знаю людей, которые вас будут искать. Я не люблю этих людей». Вы поймите, Петр Васильевич, нормальные люди всегда помогают тем, кого ищут, и мешают тем, которые ищут. А вы сразу — интимные отношения. Вы всегда во всем ищете что-нибудь дурное. А вы поехали на кладбище? Я не ошибся?

Закончив с багетом, Ржавцев медленно и с удовольствием пил кофе:

— Ну признайтесь.

— А я и не скрываю. Да, поехал.

— Там вас встретил падре Бенуа. Он встретил вас?

— Встретил.

— Вас не удивило его появление в столь поздний час?

— Удивило.

— Я догадался, что вы поедете на кладбище, и решил предупредить падре Бенуа. Сразу после того, как ваши люди ушли из номера, я ему позвонил и сказал, что скоро появится русский и начнет раскапывать могилу Сушкова. Так и произошло! В мире все объяснимо.

— Зачем вы ему позвонили?

— Чтобы он помешал вам раскопать могилу.

— Хочу вас огорчить: он не помешал.

— Значит, вы вынули гроб, обшарили покойника. Жуткая, наверное, была картина. Ночь. Кладбище. Седой человек роется в гробу, раздевает покойника. Или раздевали не вы, а ваши люди. Распотрошили покойника, ищете камень. А камня нет! Шекспир. Или нет — банальный бульварный роман ужасов. Ведь так все было?

— Так. Только я не могу понять, зачем вам нужно было придумывать эту историю. Просто для того, чтобы сгонять меня ночью на кладбище?

— Я хотел вас проверить. Вы разыграли долгую комедию, привезли записи свидетельских показаний, начали издалека: кто угнал машину, кто убил старуху, кто скинул Зайчикову с балкона… А я сразу понял: вы хотели меня сломать, доказать мне, что всё про меня знаете. Вы были уверены, что я знаю, где камень, и, если вы меня очень испугаете, вам расскажу, где он. А я слушал и со всем соглашался.

— Не заметил.

— Соглашался. А знаете почему? Потому что хотел взять вас в союзники. Камня у меня не было, но я знал, где он, и хотел, чтобы вы помогли мне его достать. Но вы меня предали.

— Я вас не предавал.

— Предавали, Петр Васильевич, предавали. Перед тем как притвориться, что вы уснули, вы кому-то позвонили и сказали мне, что никто не отвечает. Я сразу понял, что это сигнал вашим людям убрать меня. Уж каким образом убрать, не знаю. Но думаю, самым окончательным.

— У вас богатое воображение.

— У меня хорошо развито чувство самосохранения. А вы нагло вели себя. Вы были уверены, что переиграли меня. И еще глумились. Отдали меня головорезам, а мне на прощанье напомнили, что Гермес, ко всему прочему, еще и проводник в царство умерших. Но наглое лицемерие внушает