немец и говорит: «Я есть не занимайт, я есть платить сто мильён ойро». А Кох ему: «В очередь, сукины дети»!

К чему такие сны снятся? А да, перед тем как заснуть Анна — кикимора сказала, что сварила зелье от дурости его. Неужели такое возможно? Нет. Это же не болезнь. Это гены чего-то там не так разъединились, а после собрались. Жаль, конечно.

— А ведь есть поговорка: «мы то, что мы едим». А если зелёную сгущёнку есть, то вдруг…

— Семён Семёныч! Такой большой и в сказки верите.

— Эй, барчук, вставай, — кикимора потрясла его за плечо. — Завтракать сейчас будем. Я зайца поймала в силки. Тушёный будет с корнями камыша. Иди пока ополоснись в озере, весь в крови засохшей.

— Ага, я выйду, а они меня облепят. Кровь не засохшая будет, — то ли средство подействовало, то ли полтора почти месяца распевания Интернационала, но даже сам себя Сашка понял.

— Держи. Это от комаров. Отпугивает их, — в кринке такой небольшой была очередная сгушёнка. Эта была чистого зелёного цвета и пахла хвоей.

— Весь намазаться должен? — не понял, как это действует Кох.

— Дурень. Пальцем макни и несколько полосок на теле нанеси. Когда искупаешься и назад пойдёшь, опять нанеси.

— А вчера почему не дала, я мучился тут, дым глотал, — обиделся Сашка.

— Дурень, дым тоже лечебный был.

— Аромотерапия? — догадался Виктор Германович.

— Ароматная, — не стала спорить кикимора.

— И…

— Иди. Нам потом совет держать надо, как с князем разобраться. Яд-то есть, а вот как ему его преподнесть.

Ага совет в Филях. Сидят эдак в роденовских позах дурень Сашка и кикимора Анка и держат совет, как здоровенного князя грузинского повалить на землю и вливать ему в рот пару галлонов настойки Белладонны.

Средство действовало противокамаринное на троечку. Гнус всех мастей, в том числе и слепни сразу на него набросились, кто и отлетел, а кто и присосался, размахивая руками и даже забыв думать про равновесие в непослушных ногах Сашка добежал… ну, добрался до озера и хотел в него плюхнуться. Хрена с два. Берега илистые и топкие. Болото это, а не озеро. Он побрёл вдоль берега и нашёл место, видимо тут и кикимора купается. Берег был каменистый. Возможно, она и накидала камней. Молодец тогда, гальки были мелкие и не острые и позволили зайти в воду почти по пояс. Присев, Виктор Германович принялся сорванной по дороге травой, как мочалкой, смывать с себя кровь и комариные трупики. Лепота.

Назад. Опять чуть мазнув себя зелёной сгущёнкой, Сашка, добрался вновь до землянки почти вприпрыжку. Его жахнули в спину пару оводов и в лицо, которое он не намазал, несколько десятков комарих. Ссуки!

— Держи сбор от простуды, а то голяком шастаешь, ещё заболеешь, — шишига очередную коричнево-зелёную бурду сунула в глиняной чеплажке.

— Спасибо. Слушай Аня, а ты говорила, что в наше имение носила ягоды и меняла их на зерно, а ты не можешь сходить сегодня на разведку туда? Узнать, что там творится? Что с княгиней? Не ищут ли меня? И если ищут, то кто и как?

— А ягоды где? Их собрать надо? — да без труда не вытащишь и рыбку из пруда.

— Пошли собирать…

— Разве что малина поспела уже. Так ты голый пойдёшь, малина колючая? — оценила набедренную повязку кикимора.

— Ну, дай мне чего?

— Только бабкино старое платье.

Глава 10

Событие двадцать седьмое

За безопасность необходимо платить, а за её отсутствие расплачиваться.

Уинстон Черчилль

Берестяные туески объёмом примерно литра в три наполнили малиной юные предприниматели только к обеду. Малину… м… ягоды малины размером с фалангу большого пальца ещё не вывели. Ягодки были мелкие и частью зелёные. Так что пришлось обобрать две плантации. Птиц шугнули расклевывающих красные ягодки, а медведя, положенного по закону жанра, не появилось. Кох попробовал несколько ягод. Читал книжки про попаданцев, и там, попав в прошлое, индивид малохольный начинает восторгаться воздухом и вкусностями всякими. Ну, вот попал. Колбасы вкусной нет. Вообще пока колбасу не пробовал в этом времени Виктор Германович. Немцы должно делают сосиски, набивая кишки свиные кровью и ливером, а во что набивать молочную колбасу? Вопрос. Только в те же кишки. Но в доме княгини Болоховской колбас не было. Ели каши. Очень редко с мясом. При этом не со свининой тушёнкой, а с петушками молодыми и изредка с зайчатиной. И это были не французские каплуны, а наши совсем не каплуны, поневоле вспомнишь бройлерных кур. Сюда бы того писателя идиота, который продуктами из прошлого восторгается. Сволочь!!! Ну, да бог с ним, если выживет и станет наследником имения, то попробует наладить быт, пока не до того.

А малина была мелкой и кислой. До вкусных специально выведенных крупных сладких сортов чуть не пару веков.

Набрали два туеска, и навка — кикимора пошла к озеру марафет наводить. Волосы от тины отмывать, сучки из них выковыривая, и маску зелёную с лица смывать. Княжич Сашка — дурень не утерпел и стал из-за большого ивового куста подсматривать. А чего, она его раздела и голого со всех сторон видела. Должна же быть справедливость на свете. А. Так себе. Ничего интересного. Худая, да даже тощая девка. Как говорится. Ни си… ни пис… и ж… с кулачок. Бросил это дело Виктор Германович и отковылял к землянке. Нет, он бы может и ещё посмотрел, но комары. Они стеной встали на защиту шишиги. В землянку их тоже успело немного набиться, но тут скорости шлепков хватало, чтобы кровь сволочи не всю выпили, а оставили на развод. Интересно, а чего они на карачунью не слетаются со всего леса, она там в самом доступном виде? Хотя, понятно. У него же княжеская голубая кровь — экзотика, не так много князей по лесу шастает. Вот на него и бросаются комарихи.

— Чего смотреть бросил, не понравилась? — зайдя в дом огорошила его кикимора Анна.

— Нет. Тоща, — рубанул правду матку Сашка — дурень. Потом подумал и добавил, — ещё комары за тебя стеной стоят. Не дают своих в обиду.

— Ну тут полюбуйся. Или отвернись, переодеваться буду. — Девица была завёрнута в кусок мокрой грубой, почти как мешковина, ткани. А ведь из конопли сейчас делают ткань и крапивы, нужно спросить.