Рафуль убрал со своего плеча руку Джонатана Хоука и, сделав серьезное лицо, сказал:

— Я знаю истину, и она опасна, так как разрушает власть тех, кто у власти.

Джонатан Хоук покачал головой: похоже, Хаим Рафуль безнадежен.

— Мне вас жаль, профессор, — ответил Джонатан Хоук после минутного молчания. — Берите свою находку и будьте счастливы. Но не впутывайте меня в свои игры. Я здесь для того, чтобы найти римский гарнизон, а не для того, чтобы выслушивать ваши надоедливые фантазии.

Рафуль посмотрел на Джонатана Хоука с непроницаемым выражением лица, потом натянуто улыбнулся и протянул коллеге руку.

— Договорились, — загадочно откликнулся он. — Вы ищете гарнизон, а я забираю крестоносца и все, что мы обнаружили в его могиле. И я больше не буду обузой для вас. Наоборот, я по-прежнему буду помогать в вашей работе.

Джонатан Хоук нерешительно пожал руку профессора.

— Забирайте рыцаря, мне он неинтересен. Я не стану публично поддерживать ваши тезисы, поймите это раз и навсегда.

Профессор Хаим Рафуль кивнул.

— Сегодня я это прекрасно понял, дорогой друг.

Рим, палаццо дель Сант-Уффици…

Кардинал-префект Лукашек был рассержен. Отец Леонардо сел на кожаный диван возле окна. В огромном конференц-зале палаццо, в котором располагалась резиденция Sanctum Officium, царила прохлада. Окна были закрыты и зашторены. Кардинал-префект Лукашек был одет в черную сутану, темно-красную круглую шапочку, а его толстый живот обхватывал красный пояс. Лукашек стоял перед окном, скрестив на груди белые морщинистые руки.

— Вы, собственно, понимаете, какой властью обладает кардинал Боргезе? — рассерженно спросил кардинал-префект. — Он уже занимал высокое положение, сын мой, когда вы пешком под стол ходили. Если он обращается с безотлагательным делом в наше учреждение, то я жду, что меня немедленно об этом проинформируют. Кардинала Боргезе в Ватикане считают восходящим светилом. Однако не только церковь в долгу перед ним: его влияние простирается также и на политику, и на экономику. Он заслуживает того, чтобы вы его принимали всерьез. Вместо этого вы простой улыбкой разделываетесь с его заботами и страхами и обращаетесь с ним, как с послушником.

Отец Леонардо, защищаясь, поднял руку.

— Это неправда: я совершенно серьезно отнесся к его движущим мотивам.

— И вели вы себя соответствующим образом? — резко перебил его кардинал-префект. — Я больше не в состоянии понять эту молодежь. Приезжают из какого-нибудь университета, проходят курсы повышения квалификации и начинают считать, что знают все и больше не обязаны ничего воспринимать всерьез.

— Я думал… — пытался оправдаться отец Леонардо.

— Вы думали… — насмешливо повторил кардинал-префект. — Что вы думаете? Во что верите? В то, что мир не принимает всерьез этого еврейского профессора? В то, что он не может навредить нашей церкви? Когда вы в последний раз были на святой мессе? Я имею в виду — не здесь, в Ватикане, а снаружи, в мире. Скажем, в деревне или маленьком городке. Вы бы не смогли смотреть на это без слез. Пустые скамьи, одни только старики, никакой молодежи и верующих средних лет. У церкви проблемы с мобилизацией людей. У церкви серьезные проблемы, дорогой мой. И сейчас не время играть в игры. Пришла пора действовать, а не только реагировать на то, что предпринимают наши противники, и злобно высмеивать их поступки.

— Я использовал свои связи, Ваше Высокопреосвященство, — робко ответил отец Леонардо. — У нас есть человек в Иерусалиме, который внимательно следит за работой археологов у подножия горы Елеонской.

— Во-о-от как, — протянул кардинал-префект, так что нельзя было не заметить сарказма. — Тогда вам, наверное, известно, что было найдено в могиле на поле раскопок?

Отец Леонардо мысленно выругал себя за то, что не обратился к своему связному в Париже перед возвращением кардинал-префекта. Похоже, он все же недооценил важность и «взрывоопасность» этих работ.

— Археологи натолкнулись на остатки древнеримского гарнизона, который, возможно, относится приблизительно ко времени жизни Иисуса Христа. Раскопками руководит профессор Рафуль. Очевидно, они обнаружили артефакт, на котором изображена сцена из жизни Господа нашего. Распятие. Но пока что артефакт не доказывает тезисы этого профессора.

Кардинал-префект движением руки заставил отца Леонардо замолчать.

— Вы не знаете ни-че-го! — зло прошипел он. — Вы даже ни разу не удосужились задать правильный вопрос о том, как идут раскопки.

Отец Леонардо придал своему лицу виноватое выражение и пожал плечами.

— Они наткнулись на могилу крестоносца начала двенадцатого столетия, — назидательно сообщил кардинал-префект своему секретарю. — Эта могила, очевидно, содержит предметы, которые могут стать чрезвычайно опасными для нашей церкви, если окажутся в руках фанатичного еретика. Об этом мне сообщил кардинал Боргезе. Он не доверяет вам, и потому лично распорядился о проведении расследования. И, насколько я понимаю, очень хорошо, что он так поступил.

— Я не знал…

— Вот именно! — прикрикнул на своего подчиненного кардинал-префект. — Вы вообще ничего не знаете и ничего не предпринимаете, так как не воспринимаете это дело всерьез и считаете кардинала Боргезе нервным и боязливым малюткой. Вам не хватает уважительного отношения.

Отец Леонардо встал.

— Я прошу прощения за свою дерзость, Ваше Высокопреосвященство.

— У вас будет прекрасная возможность реабилитироваться после проявления такой беспечности. Вы немедленно вылетаете в Иерусалим и встречаетесь там с отцом Филиппо. Он ожидает вас в монастыре францисканцев в Иерусалиме. Он представит вам некое важное лицо, обладающее большим влиянием на нынешнее правительство. Я хочу, чтобы эти раскопки сначала были остановлены, а затем закончены нашим Управлением по делам церкви. Вы меня поняли?

Отец Леонардо покорно согнулся в поклоне.

— Я понял ваше желание, Ваше Высокопреосвященство. Целиком и полностью.

— Тогда приступайте к работе, — заявил кардинал-префект и протянул секретарю руку.

Отец Леонардо схватил его руку и поцеловал кольцо, после чего покинул комнату. Лишь когда дверь плотно закрылась за его спиной, он смог сделать глубокий вдох. Он и правда недооценил кардинала Боргезе. Но гроза рано или поздно проходит и в большинстве случаев снова начинает светить солнце.

Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…

Начальник отдела Штефан Буковски нервничал, когда оказывался в тесном лифте, где всегда слегка пахнет средством для мытья унитазов; он нервничал, когда не знал наверняка, что ждет его на совещании; он нервничал, когда ему приходилось отправляться на верхний этаж — этаж начальства. И он просто терпеть не мог свою начальницу, президента земельной уголовной полиции. Эта женщина, которая вот уже почти два года занимала главное кресло в управлении, была ничем иным, как украшением. Марионеткой, подвешенной на нитях политических властителей из министерства внутренних дел, которую черные волки большой народной партии кормили идеями и предписаниями. О реальной работе полицейских она не имела ни малейшего представления.