Сначала ничего не происходило. Ну не считая того, что дышать от этой вони было довольно сложно и уже начинало подташнивать. А потом… меня словно пронзили тысячи игл! Тело непроизвольно выгнулось дугой от боли, рот открылся, стараясь вдохнуть побольше воздуха. Сотрясаемая судорогой безвольно сползаю в эту вонючую дрянь… сквозь сковавшую всё моё существо боль пробивается мысль: умираю…

И вдруг… становится так легко… так хорошо… выныриваю на поверхность. Вдыхаю полною грудью и понимаю, что больше ничего не болит. Осторожно покашливаю, но и с горлом полный порядок! Чудеса, да и только! Вот только желание смыть эту вонь возрастает с каждым вдохом. Включила душ, ополоснулась, и как была — голышом, выпорхнула в спальню. А там…

— Проходной двор! — рыкнула я, скрываясь обратно за дверью в ванную комнату.

Обернулась полотенцем, за неимением стульев уселась на унитаз и задумалась.

В спальне был тот, кого я хотела видеть меньше всего! Впрочем, исчезнувшая куда‑то Алсея тоже. И что делать? Сидеть тут до скончания века? Не вариант. Да и на занятие надо. И если не явлюсь, лорд Элифан явно придёт сюда, и тогда…

С неуместным в данной ситуации удивлением ловлю себя на мысли, что мне плевать на Антона, на то что в моей спальне черт знает откуда нарисовался тот красавчик с глазами цвета стали, а вот разочаровать магистра ни то чтобы не хочу. Боюсь! Боюсь, что осудит. Боюсь, что не поймёт. Что отвернётся. И тогда…

— Выходи, — послышался лишённый былого очарования голос. — Ты прекрасно понимаешь, что дверь меня не остановит.

— Что тебе надо? — пытаюсь говорить твёрдо, но звучат мои слова как придушенный, жалобный писк, но он услышал:

— Вернуть Эльму.

Мысли хаотично носятся в голове. Эльма… Эльма… где‑то раньше звучало это имя. И тут приходит понимание: Эльма — его сестра. Но при чём тут я? — последняя мысль вырывается наружу, и тут же получаю полный гнева ответ:

— Я долго искал причину! Это ты убила её! И спрашиваешь: при чём?

Послышались приближающиеся шаги. В голове мелькнуло: так это был не просто реалистичный сон? И стоило ручке на двери начать поворачиваться, как я обратилась, юркнула за угол ванны и затаив дыхание стала ждать.

Дверь открылась довольно резко. Послышались тяжёлые шаги. Я тихо сдаю задним ходом за ванной по направлению к двери, а он идёт к стоящей в дальнем углу ширме. Аккуратно выбралась из укрытия и бесшумной тенью крадусь к вожделенной двери. Фух! Вот и спальня. С тоской бросила мимолётный взгляд на оставленную Алсией одежду, прошмыгнула в гостиную. Дрожа всем телом, кошусь назад. Никого. И… о счастье! Входная дверь оказывается приоткрыта!

Бегу так, словно за мной гонятся все демоны мира. Вот уже и лестница. Прыгаю. Больно ударяюсь попой, поскальзываюсь. Качусь. Всё болит! Но я бегу! Когда же кончатся проклятые ступеньки? На нижней площадке стоит Каргуля с неизменной шваброй в руках. Видя мой безумный забег, старушка словно понимает всё без слов: кидается вперёд меня и едва успевает распахнуть двери, как я пулей вылетаю наружу. А откуда‑то сверху доносится полный ярости крик:

— Где она–а-а!!!

Бегу! Травинки со скоростью света проносятся мимо. Легкие жжёт, во рту сухость. Кажется, ещё несколько шагов и упаду. Раз и на всегда. Но очередная сотня метров позади, а я всё бегу. Боль в натруженных лапках и отбитой о лестницу попе уже не ощущается. Сердце вот–вот выскочит из груди. Бегу как в тумане. Не понимая — куда? Зачем? И страха уже нет. А я всё бегу.

Чьи‑то руки отрывают меня от земли. А я по инерции беспомощно дрыгая лапами в воздухе, всё бегу. А потом понимаю, что мы с этим некто уже не там, где были. Какой‑то просторный зал и чьи‑то шаги отдаются эхом. А мне уже всё равно. Ничего не болит. Ничего не хочу. Ничего не боюсь. Обвисла тряпочкой и даже думать уже не в силах. Лишь толкаю в измученные отдышкой лёгкие воздух. Да и то не понимаю: зачем дышу?

И вдруг слышу откуда‑то словно издалека знакомый голос:

— Держись, маленькая. Только держись…

Пытаюсь понять кто же это? Но сил совсем уже нет. И сознание как на грех уплывает.

— Апчхи!!! — нос щекочет ужасно неприятный, резкий запах, и чей‑то тихий голос:

— Малыш, обратиться сил хватит?

А я‑то что? Я ж тварь бессловесная, да ещё и немощная. Даже пошевелиться не могу, не говоря уж о сосредоточении для обращения.

Нос улавливает отвратный запах и вспоминается сделанная Алсеей жутко вонючая целебная ванна и в памяти проносится все последующие события. Лапок и хвостика, касается что‑то мокрое, а чья‑то рука неумолимо продолжает погружать моё безвольно болтающееся тельце в ту самую гадость, что исцелила меня на кануне. Интуитивно хочется напрячься, вырваться, убежать. Да куда там?

Мелькает грустная мысль: неужели догнал? И стало совсем всё равно. А вода уже подбирает к носику. Надо просто вдохнуть и всё кончится…

Но не тут‑то было! В этот раз моё крохотное тельце пронзили кажется миллионы игл! Изогнувшись пытаюсь кричать от боли… и в этих ломках обращаюсь. Боль отступает. Приходит лёгкость. Лежу в ванной с закрытыми глазами, вдыхаю уже вроде бы и не такой уж нестерпимо вонючий воздух полной грудью и с запозданием понимаю: я хочу жить!

И такое спокойствие непередаваемое охватывает. Я справлюсь! Со всем справлюсь! И гадский Альранд ещё кровавыми слезами умоется, когда я его красивые глазки цвета стали выцарапаю. За всё. За всех. За себя, за трижды проклятого бога, и за Алсею в особенности!

Полная решимости открываю глаза, и… краснею. Медленно так. Постепенно. До кончиков волос.

Напротив, ни разу не обнажённой меня, сидит взволнованный лорд Элифан, а в его голубых глазах плещется такое обожание, что мне действительно становится не по себе. Вроде и понимаю, что он уже в третий раз меня голой видит, но этот взгляд…

Пойманный на «горячем» магистр спохватился и тут же отводя взгляд протянул огромное полотенце. Ну а я что? Уж лучше так, чем под прикрытием совершенно прозрачной воды пред ним возлежать. Схватила. Неловко прикрываясь выскользнула из ванны, не столько обтёрлась, сколько закуталась и смотрю на него.

С одной стороны, конечно же я благодарна. Подобрал в тот миг, когда казалось, что жизнь уже кончилась. Излечил. Но этот его взгляд… раз за разом вставал перед мысленным взором и вновь становилось как‑то не уютно, не по себе.

Так и не поворачиваясь в мою сторону мужчина встал и направляясь к выходу, непривычно глухим голосом, молвил:

— Там на тумбе, возле ширмы, одежда. Надеюсь подойдёт…

Не произнося больше ни слова, он удалился.

Наряд оказался мягко говоря непривычный: бельё в принципе удобное, приятно прилегающее к телу нареканий не вызвало, а вот длинное, в пол платье. Не спорю оно было прекрасно. И спустя полчаса мучений, на меня отовсюду… а стоит заметить здесь и стены, и потолок были зеркальными. В общем на меня смотрела не привычная ведьмочка–обольстительница, а самая настоящая принцесса!