– Алиса, ты единственная справилась с заданием, хотя это было не просто. Молодец! – этот звероящер, наконец, разлепил губы, и я ушам своим не поверила.

Он меня сейчас похвалил! Расквадрат его гипотенузу! Я оглядела класс и у меня настроение рвануло вверх, как акции моего золотого рыбца на бирже. Шамтара, эта крокодилица, сверлила меня взглядом. Сейчас у нее случится разрыв магического шаблона и полный отпад хвоста. Но при этом мне совсем не понравилось, как он произнес эту фразу: "это было совсем не просто". И глазами на меня – зырк! Словно подозревает в чем-то.

– Да, но почему вампир? – растерянно спросила Акавиша. – Господин ректор, разве любовь – это не лучшее, что есть во всех мирах ковра Судьбы?

– Лучшее, – кивнул Горал. – Но разве лучшее должно быть милым, добрым и легким? Ты кого хотела увидеть? Котоняша? Милопесика? Лисоёжика?

Акавиша смущенно потупилась и прошептала:

– Ну не котоняша, но и не вампира – это уж точно!

– Любовь – это вампир, потому что влюблённое сердце высасывает из человека все соки. Не дает спать и дышать. И постоянно требует свежей крови. Словно вампир. Но главное: влюбленные привыкают каждый день отдавать этому вампиру свою кровь. В точности, как жертвы настоящих вампиров, которые нуждаются в кровососах едва ли не больше, чем кровососы в них. Урок окончен. Оценки: всем неудовлетворительно, Алисе – отлично.

Ушам своим не верю! Отлично? Мне! А как же харкнуть огнем мне в физиономию? Издевается, гад? Но смотрит вроде серьёзно. И как-то по-другому. Не так, как раньше. Губы больше не кривятся в презрении к нам, сирым и убогим. И в глазах что-то такое, отдаленно напоминающее уважение. Неужели сподобилась? Мне сейчас нужно стать на четвереньки, словно крабообразное и прыгать боком от счастья, что заработала авторитет у петуха в местном курятнике? Но что-то пугает меня такая перемена. Я уж и привыкла к его файрам. И даже мысленно каску заготовила. А он меня в отличницы записал.  Так и привыкнуть можно.  Одно радует: Шамтара – каблук от лабутена ей в говэрло! – совсем позеленела. Я ее сделала! Эта хозяйка медной горы теперь весь день будет каменюками… ээээ …. давиться.

– Да, кстати, Алиса, на перемене жду тебя в своем кабинете, – Горал сказал это буднично и спокойно, перебирая бумаги на своем столе.

А у меня сердце упало в панталоны. И там затрепетало, как бабочка. Раскиндык мою распродажу! Недолго музыка играла. Все! Оттого и похвалил, чтобы подсластить конфетку из того самого, что рифмуется со словом "оно". Спалит меня звероящер втихаря. Или придушит. Или еще что похуже. А что может быть хуже? А черт его знает! Закинет в какой-нибудь мир к дерьмодемонам или сволочным троллям, и помру я там смертью храбрых. И так мне себя жалко стало, что я аж всхлипнула. Тихо, конечно, как в песне: "тихо сам с собою", но подружки все равно услышали.

– Ты что? Ну перестань! – Дейна погладила меня по голове.

– Да? А зачем я ему нужна? Точно придушить хочет, гад очешуевший! – я  хлюпнула носом.

– Глупости! – решительно сказала Акавиша. – Не придумывай ерунду! В конце-концов, кроме него есть еще совет академии, преподы. Не может он просто так взять и среди белого дня кого-то придушить! Разве что тихо ночью. Так он тогда бы тебя не звал к себе.

– Спасибо, успокоила! – я судорожно вздохнула, автоматически собирая учебники в стопку. – Мне теперь еще и по ночам бояться? Ушатай вас всех, Китай!

– Девочки, перестаньте! – Дейна бросила на Акавишу испепеляющий взгляд. – Не говорите ерунды! Он просто нервный. И вспыльчивый. Но не более того!

– Как же! – я выронила учебники и они рассыпались по полу. – Слышали мы, что он делает с теми, кто ему на огнедышло наступит… – я осеклась.

Девчонки уставились на меня, ожидая продолжения фразы. Вот дура! Чуть не выболтала от страха про переворот и изгнанного Азара! Нужно срочно прикусить длинный язык. Иначе меня тут, действительно, ночью придушат.

– Ну, в смысле, рассказывают, что он житься не дает тем студенткам, что ему не нравятся. Специально валит на своем предмете и так далее.

Какой бред я несу! Колотить мой фамильяр!

– Так, ладно, как говорят у нас: двум смертям не бывать, а одной не миновать, – я на негнущихся ногах поплелась к двери.

В первый раз в жизни мне хотелось, чтобы коридор никогда не закончился. Но я все же уперлась в дверь кабинета Горала. Девчонки, как настоящие подруги, утешали меня по дороге. А я даже не слышала, что они говорят, но твердо решила: если что, просто так не дамся. Откушу ему нос. Или то, что попадется под руку, вернее, под зубы. Кроме одного. То самое пусть ему Шамтара кусает. Я толкнула тяжелую дверь и оказалась в кабинете.

Горал сидел за столом. Над ним в воздухе порхали какие-то свитки. Он протягивал руку, брал их, разворачивал, быстро рисовал закорючку подписи и документы снова взлетали, моментально растворяясь в воздухе. Словно где-то там, за его спиной, тихо шуршала невидимая канцелярия.

Я стояла молча, у двери, не решаясь пройти дальше, и переминаясь с ноги на ногу. Они у меня как-то сами все время разворачивались в сторону коридора, и я с большим усилием поворачивала их обратно.

– Подойди, Алиса, – спокойно сказал он, не поднимая глаз.

Я на негнущихся подползла к столу. Горал встал, подошел ко мне и присел на краешек стола. Нас разделял от силы один шаг. Учитывая, что он высокий, и руки у него длинные, ему нужно только протянуть свою рептилоидную клешню, и я больше никогда не увижу распродажу в ЦУМе.

– Где твой фамильяр? – он вдруг улыбнулся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Вот это поворот! А он, оказывается, умеет улыбаться. Издевается, гад? Да нет вроде. Нормальная улыбка. Даже приятная. Он вообще мужик красивый, если не думать о противопожарной безопасности. О чем это я? Не расслабляйся, Алиса! Продолжай сжимать кардашьян на всякий случай!

– Вот он! – я протянула руку и шепнула: – Нистар, Гюльчетай моя, покажи личико!

Дракоша ожил и вспорхнул с браслета на мое плечо.

– Вот и славно! – умилился Горал.

И вдруг молниеносным движением, как чертова кобра – загасить ее серпентарий! – ухватил дракошу за горло. Нистар заверещал. Его глаза выкатились на лоб. Он бессильно забил лапками, выпустив коготки.