– Это мне?

Незнакомец кивнул, продолжая улыбаться.

– Спасибо! – я еще раз вдохнула невероятный аромат, и тут… меня снова куда-то потащило.

– Эй, алё! Нельзя же так! Да что за… – я вскочила на ноги, озираясь по сторонам, и увидела класс и студенток, которые смотрели на меня с изумлением и даже с испугом.

– А где он? – закричала я.

– Кто? – Нистар нервно взмахнул крылышками и озабоченно приложил лапку к моему лбу.

– Тебе, наверное, что-то приснилось, – сказала Акавиша.

– Спала ты мало, минут пять, но крепко, – поддержала ее Дейна. – Даже сопела во сне.

Ну вот все и встало на свои места. У меня же всегда так: как Попа Дос, так в реале. А как что-то хорошее, то во сне. Я села на стул и вдруг почувствовала что-то под ногой. Наклонившись, я подняла тот самый цветок, что мне подарил незнакомец.

– Вот! – моему ликованию не было предела. – Мне этот цветок подарили во сне!

Вся троица: Нистар, Акавиша и Дейна одновременно расхохотались.

– Ты такая забавная! – Дейна утерла огненные слезы, ручейками струившиеся из глаз от смеха. – Перед нами здесь уже была другая группа. Ну мало ли кто мог его забыть? Пойми: из снов ничего нельзя принести в наш мир, если ты, конечно, не фаталья или фатум высшего уровня.

– Это как? – не поняла я. – Что значит высшего уровня? Здесь тоже есть богатенькие буратины и понаехало?

– Ну вот как Доля, Недоля, ректор Горал – они высшие маги. И то даже им очень сложно сцепить вместе мир снов и реальность. Хотя, если очень нужно, то могут. А мы с тобой пока до этого уровня не дошли. И неизвестно: дойдём ли когда-нибудь, – пояснила Акавиша.

Я открыла рот, чтобы задать ей еще парочку вопросов, но тут же захлопнула его, потому что в класс вкатилась Доля.

– Утро доброе, девицы! Утро златое, красавицы! – ласково прожурчала она.

Встряхнула рукой с браслетом, и в воздухе кувыркнулось что-то пушистое. Миг – и оно выросло и покатилось по классу, запрыгивая на руки студенток, которые жадно тянулись к нему. По классу пронесся стон наслаждения. Девушки хихикали, мимикали, причмокивали. Самые везучие, ухватив пушистый шар, прижимались к нему, пряча лицо в длинной шерсти и счастливо хохотали.

Я тоже вытянула голову и увидела смешного зверька. Ровно через минуту я глупо курлыкала вместе со всеми, вообще не соображая, что делаю. У него было тело кота и голова панды. Только цвет другой. Не черно-белый, как у бамбукового медведя, а огненно-рыжий. Кругленький, толстенький, он смешно переваливался на двух коротких лапках, между которыми колыхался толстенький животик. При этом он все время тихо мурлыкал, как кот, и счастливо жмурился, как панда, одновременно морща нос. Он запрыгнул мне на руки и я прижала его к себе, сюсюкая:

– А кто это такой маленький? А кто это такой холосенький? Такой няшка-мимишка?

– Это фамильяр Доли, – задыхаясь от умиления, простонала Акавиша, пытаясь отобрать у меня зверька.

– Милокот, мдаааа! – промурлыкал он, обхватив мою шею двумя пухлыми пушистыми ручками.

В этот момент я почувствовала такой острый прилив счастья, словно мне подарили яхту, и вместе с ней моего золотого рыбца, который остался где-то там на Рублевском шоссе.

– Это счастье и удача, которую приносит Доля! – Дейна изловчилась и выхватила его у меня из рук.

– Девочки, хватит! – прикрикнула Доля и притворно нахмурилась. – Милокот, не срывай мне урок!

– Ууууу, – разочарованно протянул Милокот, жмурясь и мурлыкая.

– Нууууууу, еще чуточку! – почти заплакали студентки.

– Всё, девочки! – Доля вытянула ладонь вперед, и Милокот, тяжело вздыхая, по коленям девчонок побежал к ней.

При этом студентки умудрялись его целовать и тискать по дороге. Милокот обхватил пухлыми лапками браслет Доли, подцепил золотую нить, подхватил ее зубками и вложил в ладонь Доли. Она взмахнула рукой. Стены класса исчезли и мы оказались в актовом зале школы посреди новогодней вечеринки.

Под потолком крутился дискотечный шар. Нарядные старшеклассники отплясывали под техно. Девчонки томно изгибались на высоких каблуках. Мальчики, явно успевшие тихо накатить, пока учителя не видят, изображали рентгеновские аппараты, пожирая девчонок глазами.

Посредине зала стоял длинный стол с закусками. Я подхватила с большого блюда пирожное-картошку, но донести до рта не успела.

– Алиса! – гневно выкрикнула Доля и щелкнула пальцами.

Пирожное вырвалось из моих рук и шлепнулось обратно на блюдо.

– Мы ничего не трогаем, не уносим с собой и не оставляем на память. И ничего здесь не забываем! – Доля нахмурила брови, а Милокот взъерошил шерсть на загривке. – Запомните, де́вицы: судьба не оставляет следов.

Вот буржуи! Одну пироженку пожалели! Кому станет плохо от того, что я поем?

– Мы, де́вицы-красавицы, все видим, все замечаем. И чувствуем все то же, что наши кровиночки-подопечные. Потаенные мысли, тайные мечты, охи-вздохи, слезы, смех. А сами мы незаметные, как мышата под полом. И видят нас только те, кого сама Судьба приголубила да в свои любимчики выбрала, – тут она внимательно посмотрела на меня.

Ага! Так приголубила, что до сих пор отхожу!

– А теперь, – продолжила Доля, – я научу вас счастливому плетению. Видите вон ту девочку? – она указала в угол.

Там, скособочившись на стуле, сидела некрасивая девчонка. Мышь Серая, обыкновенная. Она уткнулась в телефон, чтобы скрыть смущение и  не видеть чужой радости. Хороший способ изображать, что тебе все равно, точно зная, что никто не пригласит танцевать. Прикид у нее был тот еще! Туфельки без каблучка, черная юбчонка фасона "привет Надежде Крупской", дешевый китайский свитерок. На лице попытка макияжа согласно инструкциям мамы и бабушки: "скромность – главное украшение девочки". А в руках сумочка, которая меня добила окончательно. Явно вынутая из нафталина, а перед тем честно потыренная у Наташи Ростовой после ее первого бала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Масштаб проблемы: конец света после глобальной ядерной войны, в общем все умерли. И вдруг я услышала ее мысли. Я словно оказалась в ее кошмарно причесанной голове. И думала эта мышка о каком-то Стасе. Ну и где же этот скорее всего ботан, что похитил сердце нашей Мышки? Я проследила за ее осторожным взглядом, который она время от времени бросала на танцующих. Ох, ничего себе! Вот это нежданчик! Стас оказался не задротом, а Бредом Питом школьного разлива.