Корни такого отрицания социальных норм восходят к первопроходцу цифровых машин, Алану Тьюрингу. Он, как и Минский, работал над своим дипломным проектом в Принстоне. Тьюринг был совершенно безнадежен в делах общения. Его биограф Джек Коупленд – директор Архива Тьюринга по истории вычислительной техники – пишет, что тот предпочитал работать в одиночку. «При чтении его научных трудов создается впечатление, как будто весь остальной мир – деятельное сообщество человеческих умов, занимающихся теми же или смежными задачами, – просто не существует». В отличие от персонажа, изображенного актером Бенедиктом Камбербэтчем в биографическом фильме о Тьюринге «Игра в имитацию», настоящий Тьюринг был довольно неопрятным. Он носил потертую одежду, его ногти всегда были грязными, а волосы торчали в разные стороны. Коупленд пишет[54]:

Способность смотреть сквозь поверхностные маркеры вроде внешности – одна из замечательных особенностей культуры математиков. И недостаток одновременно, особенно когда презрение к социальным нормам приводит к тому, что математические способности ценятся выше социальной жизни. Такие предметы, как математика, программирование и теория вычислительных машин, снисходительно относились к антисоциальному поведению, поскольку нарушители были гениями. Такое отношение и формирует философское основание техношовинизма, для которого характерен примат эффективного кода над человеческими взаимоотношениями.

Техноиндустрия также унаследовала от математиков культ поклонения гениям. Этот культ привел к формированию множества мифов; они не только укрепляют границы индустрии самой по себе, но и скрывают структурную дискриминацию. Математики помешаны на генеалогии. В интернете существует популярный краудсорсинговый генеалогический проект, список математиков, их «предков» и «потомков», организованный в соответствии с тем, у кого и где была получена их докторская степень. Линию интеллектуального «наследования» Минского можно проследить вплоть до Готфрида Лейбница (1693). Чтобы понять, почему это важно, стоит посмотреть на историю развития современного компьютера.

Абак, как вы наверняка помните со школы, можно считать первым «компьютером». Абак – это устройство, основанное на десятичной системе, ведь у людей по 10 пальцев на руках и ногах. Абак, современный, вариант которого – счеты, выглядит как рамка с проволокой и 10 бусинами на ней, он веками использовался для вычислений.

Астролябия, которая применялась для астронавигации на море, была следующей стадией развития вычислительных технологий. Следом появились разного рода часы: водяные, пружинные и механические. Хотя все они и были важными и гениальными изобретениями, серьезный прорыв в части конструкции вычислительных устройств произошел в 1673 г., когда Готфрид Лейбниц, немецкий юрист и математик, создал устройство, называемое «шаговый счетчик», известное в наши дни под названием арифмометра Лейбница. Арифмометр содержал набор шестерен, вращавшихся при помощи рукоятки. Как только шестерня прокручивалась через девятку к «нулевой» позиции, соседняя прибавляла единицу. Каждая шестерня была «шагом», представляющим собой приращение величиной в десятку. Эта конструкция использовалась для создания счетных машин в течение следующих 275 лет[55].

У Лейбница не было времени на арифметику, ему было нужно делать куда более серьезные расчеты. После изобретения этого механизма он произнес знаменитую фразу: «Недостойно одаренному человеку тратить, подобно рабу, часы на вычисления, которые, безусловно, можно было бы доверить любому крестьянину, если бы при этом применить машину».

Когда Жозеф Мари Жаккард представил ткацкий станок на перфокартах в 1801 г., это заставило математиков иначе подойти к представлениям о вычислительных механизмах. Жаккардовый ткацкий станок работал на основе двоичной логики: отверстие в карте означало единицу, ее отсутствие – ноль. Механизм ткал свои причудливые узоры на основе только лишь того, было ли отверстие в карте или нет.

Потребовалось несколько десятилетий для осмысления, прежде чем в 1822 г. произошел очередной прорыв, когда английский ученый Чарльз Бэббидж начал работать над разностной машиной. Она была способна выполнять приближения при помощи многочленов, то есть позволяла математикам описывать отношения между разными переменными, например, расстоянием и давлением воздуха. Разностная машина также позволяла вычислять значения логарифмических и тригонометрических функций, которые весьма неприятно высчитывать вручную. Бэббидж годами работал над механизмом. В итоге машина состояла из 25 000 элементов и весила почти 15 тонн, но так и не заработала. В 1837 г. Бэббидж обнародовал новую, лучшую идею – план создания аналитической машины. Это был проект устройства, способного интерпретировать язык программирования с условным ветвлением и циклами. Аналитическая машина обладала свойствами, хорошо опознаваемыми и в современных компьютерах, такими как способность выполнять арифметические и логические операции, а также наличие памяти. Ада Лавлейс, считающаяся первым программистом, была автором программ для этого гипотетического механизма. К несчастью, проект аналитической машины настолько опережал свое время, что так и не заработал в итоге. Ученым удалось собрать его по проектам Бэббиджа только в 1991 г., и они обнаружили, что механизм заработал бы – при наличии ряда других важных компонентов, таких как электричество.

Следующий этап в развитии вычислительной техники настал в 1854 г., когда английский математик и философ Джордж Буль предложил концепт булевой алгебры. Основываясь на идеях Лейбница, булева алгебра представляет собой логическую систему, где существуют только два числа – 0 и 1, а вычисления осуществляются посредством двух операций: И либо ИЛИ.