— И как у вас получится? Поедите ко мне домой за новым вареньем? Другое — все не то, я люблю нашу горную вишню.

— А я люблю скромных и послушных девушек, и что? С тобой тут сижу, — кивает на меня, намекая, что я не такая. Ну гад!

— Странно, Глеб Романович. Ох, как странно. Где же они, ваши хорошие девушки, пока я вас терплю? Хоть бы на ужин, кого пригласили. Накормлю послушную и хоть посмотрю, как вас она выдержит, — язык не молчит, как его не кусаю.

— Горская, хватит трепать языком. Еще подумаю, что, правда, ждешь или ревнуешь.

Пфф!

Вот зачем он так, зачем на мою честь кидает тень? Плевать я хотела на его девушек. Тьфу на них и все.

Сама себе радуюсь, что не додумалась, правильнее сказать, не успела, расспросить, с кем Глеб проводил время вечером. Тогда бы точно не отвертелась. Надо крепче держать язык за зубами. Чуть что ляпну — для некоторых, значит, ревную. Не правда! Сосед наговаривает.

— Мне сегодня подкинули в учебной части на стол шоколадку. И видишь, с чем она? С вишней. Как раз для тебя.

Подлизывается, что ли?

Исподлобья взгляд поднимаю. Глеб мне чаек подливает. Не выгоняет еще.

— Ладно, давайте, — беру со стола плитку в бордовой упаковке. — Шоколадка с вишневой начинкой временно поможет. Но я все равно хочу свежую или варенье.

Переворачиваю шоколадку, чтобы раскрыть и между швов упаковки нахожу интересную надпись. Читаю вслух:

— «Глеб, ты свет в моем окошке. Я жду от тебя знак и мечтаю о встрече». — Забываю, что злиться собиралась, и прыскаю от смеха. — Ого, какой вы популярный, Глеб Романович! Срочно проверьте, вдруг это девушка вашей мечты. Надо брать. Побежали за ней?

Соседа вместо радости передергивает. Сквозь зубы бормочет, что надоели уже. О ком речь я не знаю, но появилось желание шоколадку съесть быстро. А пустую упаковку сжечь на костре в лунную ночь. Хотя бы в мусорку, я ее выкину. Нечего валяться у соседа всяким ненужным бумажкам.

— Больше вы ничего не находили на столе? — волнуюсь я.

— Так, я не понял, опять ревновать собираешься? — соседу снова смешно, его веселит, когда злюсь.

А я злюсь.

Переживала, между прочим. Вдруг ему тортик подкинули, а он мается, не знает, куда его всунуть. Ну я и подсказала бы адресок — в соседнюю дверь.

— Знаете что, Глеб Романович. Я пойду, а то вы меня обижаете.

Беру личный поднос Глеба, складывая в него всю посуду, остаток шоколадки. Мы и так с ним долго протянули, аж до самого чаепития выжили.

— И чем же я обижаю? На шутки надо реагировать проще, — и это я слышу от человека, который меня чуть не прибил несколько раз.

— Хорошо. Я вам напомню этот совет.

Глеб провожает меня до двери. Ну не могу я лишний раз смотреть на него. На подносе глаза. Уж слишком он красивый, мужественный, он, даже когда злой, все равно привлекательный. Но хорошо, что я не в его списке кандидаток. Знаю таких, то с одной, то с другой, а то и на столе шоколадки находит. Магнит для студенток и преподавательниц, вот какой мой сосед.

В академии я жалуюсь, называя соседа уже своим именем. Нечего скрывать, а кое-что и приукрасить можно. Например, мои труды, мои старания. Да меня на доску почета можно вешать в подъезде, как самую трудолюбивую соседку. Даже сторожу помогать успеваю, вот какая я. А один заносчивый тип не ценит! Гад он потому что.

— Он тиран. Самый обнаглевший! Ворвался в бассейн и вытянул меня на отработку ответки. Жизни совсем не дает.

— А ты долго хотела поплавать? — интересуется притихшая Ника.

— Нет, собиралась и так выходить. Но все равно пусть не командует. Бе-е-есит такой деловой.

— С этим согласна. Как возьмут привычку командовать, попробуй потом отучить, — со знанием дела, сочувствует подруга.

Не сдерживаясь, фыркаю, показывая глазами на препода.

Мы сидим на лекции Глеба Романовича, и для меня это лучший повод его обсудить. И не только для меня, девчонки с заднего ряда за нами во всю его делят и спорят, кому такой умный и обаятельныймачо достанется. Всё-всё они вслух замечают. По мнению девочек, преподу идет рубашка мятного цвета, легкая небритость, темно-серый костюм, ботинки. Блин, вы б еще трусы на нем проверили!

Так и хочется развернуться к ним и сказать: не мне ваш идеал достанется, расслабьтесь. Нет, лучше не буду, только посмеются надо мной. Однокурсницы себя точно считают красивей и более подходящими. Ой, да, пожалуйста, даже спорить не буду.

Решила для себя, что с поклонницами Глеба Романовича общаться не стану. Хватает мне его грубой блондинки, вот уж кого приходится терпеть на учебе. Знать бы за что?

— Мне надо еще отучить Глеба Романовича, чтобы не шутил, — вот еще вспоминается в связи с моей злостью на всяких поклонниц.

— Ну чего ты? — оживляется Ника, косясь на нашего препода. — Глеб умеет шутить, только… э-эм… своеобразно, по-своему.

— Вот пусть и веселит других, а не меня, обвиняя в ревняшках к его великолепной персоне. Этого мне еще не хватало. Да я в жизни не подумала бы ревновать!

— Девушки, я вам не мешаю своей лекцией? — Глеб Романович, как почувствовал, что о нем говорим, шутим тут, не нашутимся.

Мы тут же заверили, что нисколечко не мешает. Приняли вид прилежных студенток и до перемены хихикали, выдумывая варианты новых ужинов барину. Ника более опытный кулинар, чем я, и знает много разных блюд. Даже пообещала приезжать помогать, если понадобится помощь.

Глеб Романович все-таки не стал рисковать своим ужином, а то я такого придумала разного. В общем, не вызвал меня. Вроде как сжалился. Но у нас и так хватало активисток, из тех, что грудь вперед, виляем задом энергично и заманчиво.

После лекции мы с Никой отправились в столовку к девчонкам Ане и Лере. Еще там обсудили мою ответку с ужинами. Как же приятно жаловаться на соседа. М-м-м… Настоящее блаженство и бальзам для моей ранимой души.

Лера настаивала срочно подкинуть Глебу в тарелку двух гусениц. Почему именно их, она не объяснила. Просто сказала, что это эффектно получится.

Я представила, как лазаю по деревьям в поисках мохнатых гусениц, и засомневалась, для кого ответка получится. Мне — бегай, ищи, стереги, чтобы не уползли далеко. А для Глеба займет пару секунд выкинуть со своей тарелки и требовать замену. Сама же себе хуже сделаю.

Аня советовала приготовить рыбную запеканку по ее рецепту, всегда получается ужас горелый. Зато Глеб добавку не будет просить. На всякий случай, рецептик взяла.

Время ланча прошло у нас весело. Девочкам очень интересно, как наше соседство проходит. А мне вот странно. Всем готова твердить, что не думаю я про Глеба Романовича, есть, кому о нем тайно и явно вздыхать. Только вот все мои разговорчики о нем, мысли тоже там, за соседней дверью остаются. Вечером по телефону маме, чуть не ляпнула его имя, перечисляя друзей. Вот словно нарочно вертится на языке одно и то же: Глеб, Глеб Романович, нахал и тиран, и всё об одном, о соседушке милом.