В 1987 году Монтичелло, как и кампус Университета Вирджинии, был признан объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО. Это популярная туристическая достопримечательность Шарлоттсвилля, но пришлось немало сделать, чтобы люди все же начали узнавать о реалиях жизни рабов Джефферсона. В 2018 году в Монтичелло наконец-то появились экспонаты, связанные с Хемингс. Мы не знаем, как она выглядела, сохранилось лишь силуэтное изображение. Под ним находится табличка: «Женщины-рабыни не имели законного права на согласие. Их труд, их тела и дети принадлежали белым хозяевам». Аннетт Гордон-Рид, в 1997 году написавшая книгу об отношениях Джефферсона и Хемингс, указывает, что и его жена Марта не имела законного права отказывать собственному мужу. (В Вирджинии супружеское изнасилование не считалось преступлением до 2002 года. Сенатор Ричард Блэк до сих пор борется за декриминализацию этой статьи.) Опубликованная в Times статья об экспонате из Монтичелло вызвала неизбежную негативную реакцию. Дама из общества по сохранению наследия Томаса Джефферсона категорически возражает против того, что он мог быть отцом детей Хемингс. «Иногда я сворачиваюсь клубочком в полумраке и читаю его письма, – признается она. – Он не похож на человека, способного на такое».

Противоречие между достойными помыслами и неприглядной реальностью было заложено в университет в самый момент его основания. «Школа была новой и экспериментальной, – пишут Рекс Бауман и Карлос Сантос в книге «Гниль, бунт и непокорность» 2013 года, посвященной ранней истории Университета Вирджинии. – Никто не знал, как примет эту идею общество и каким окажется будущее университета. Его не поддерживала церковь, у него не было влиятельных выпускников, готовых выступить в его защиту. Руководители понимали, что пьянство, насилие и бунтарский дух студентов могут погубить университет». Студенты, выросшие в семьях южан-рабовладельцев, никакому контролю не поддавались. В классах они демонстрировали «преувеличенное чувство собственной значимости». За пределами аудиторий пьянствовали и дрались. Учитель из Фредериксбурга назвал университет «колыбелью дурных принципов». Один из учащихся писал: «Зрелище пьяных студентов, неспособных даже идти, здесь совершенно нормально». Бауман и Сантос отмечают: Джефферсон полагал, что «гордость, честолюбие и моральные принципы заставят студентов вести себя прилично… Студенческая честь избавит от необходимости установления строгих правил». Но концепция чести, особенно для белых мужчин на Юге, неразрывно связана с насилием. Величайшая самопровозглашенная добродетель университета с самого начала служила прикрытием и топливом для его величайших грехов.

С первых дней существования университета администрация видела в студенческом насилии проблему репутации. «Убитый студент привлек бы нежелательное внимание к студенческому беззаконию», – пишут Бауман и Сантос. А это «повредит репутации университета, который изо всех сил старался создать имидж тихого и спокойного “академического городка”». Университет строго следил за распространением порочащей информации: после эпидемии тифа 1828 года, когда умерли три студента, университет не зафиксировал эти смерти и не сообщил о них штату, как предписывалось законом. После повторения эпидемии в следующем году студенты стали уходить. Первый профессор медицины университета Робли Данглисон предположил, что такое «распространение тревожных известий по всей стране было тщательно рассчитано с тем, чтобы нанести вред институту».

Все это скрывалось за аурой репутации Томаса Джефферсона. Университет постоянно подчеркивал, что Джефферсон составлял законы против рабства, хотя сам привез своих рабов в Белый дом и оплачивал ими долги, возникшие в процессе превращения Монтичелло в будущую достопримечательность ЮНЕСКО. На момент открытия университета рабов – рабочих-строителей, поваров, прачек – было больше, чем студентов. Сохранилось очень мало сведений о жизни женщин-рабынь в университете, но нет сомнений, что личностные права студентов утверждались именно за их счет. Первый зафиксированный случай сексуального насилия в кампусе произошел через семь месяцев после открытия университета. Два студента ворвались в дом профессора и сорвали с рабыни одежду. Студенты, изучавшие медицину под руководством Робли Данглисона, многим обязаны рабыне Пруденс, которая отмывала кровь с полов анатомического театра.

До 1970 года в Университет Вирджинии не принимали женщин. Женщинам было запрещено появляться на Газоне во время учебного года – это «неписаное правило», как сообщает Cav Daily, просуществовало до 20-х годов. В 1954 году в ответ на предложение допустить в общежития «воспитательниц» один из студентов написал письмо в газету: «Думаю, это можно сделать, если “воспитательницы” будут глухими, слепыми и тупыми, если отрезать им руки и ноги и держать на хлебе и воде, прикованными к подвальным печам». В апреле того же года в одном из корпусов на Газоне была жестоко изнасилована девятнадцатилетняя девушка. Приятель привел ее в кампус в два часа ночи. Избитая и изнасилованная она очнулась утром.

Девушка была из влиятельной семьи. Она обо всем рассказала родителям. Родители обратились к президенту университета Колгейту Дардену. Дарден исключил (навсегда или на время) двенадцать студентов, участвовавших в групповом изнасиловании, и это решение вызвало недовольство в кампусе. Трое исключенных написали письмо в Cav Daily, в котором утверждали, они «виновны лишь в том, что не смогли остановить других». Дарден стоял на своем, и студенты взбунтовались. Они составили официальную жалобу на шестнадцати листах. На собрание факультета пришло сто человек. Вскоре студенты потребовали изменить структуру управления университетом. Они сформировали студенческий комитет, который «получил дисциплинарную власть над студентами посредством механизма, кардинально отличавшегося от существовавшего ранее». Студенческое самоуправление было идеалом Джефферсона и до сих пор остается одной из достойнейших особенностей Университета Вирджинии. Студенческий деканат – это первая из традиций, делающих университет «особым местом».

В том же 1954 году, через месяц после группового изнасилования, Верховный суд рассмотрел дело «Браун против Совета по образованию». Гарри Ф. Берд, сенатор от штата Вирджиния, начал пропагандировать программу «Массового сопротивления» – ряд законов, которые поощряли студентов, выступавших против интеграции, и способствовали закрытию учебных заведений, которые такую политику поддерживали. В 1958 году в Шарлоттсвилле все школы закрылись на пять месяцев, чтобы не принимать чернокожих учеников. В 1959 году федеральный судья объявил такую практику незаконной. По его указу девять чернокожих учеников были приняты в школу на 14-й улице, за которой я наблюдала со своей крыши, когда училась в университете. Моя подруга Рэйчел, которая ехала в такси Джесси Мэтью перед тем, как он убил Морган Харрингтон, сегодня водит дочерей в эту школу. У нее очаровательные двойняшки, а мы с Эндрю стали их крестными. Порой меня охватывает оптимистическая уверенность. Я думаю, что они будут жить в совершенно неузнаваемом мире. Однако в день марша «Объединенных правых» Дэвид Дюк[23] и его банда белых супрематистов проходили прямо мимо дома Рэйчел.