В точности слова Стивена: иного выхода у нас просто нет. По мнению мужа, сына требовалось как можно скорее отправить в специализированное заведение для детей с задержкой развития. Стивен на этом настаивал; его упорство — самая тяжкая из проблем, которые он мне создавал, но не единственная.

— Есть другой выход! — возразила я.

Она рассмеялась.

— Вы крепкий орешек, однако аутизм, доложу я вам, — штука сложная. Обычные логопеды, и я в том числе, за таких детей не берутся. Приведите мне ребенка с легкими речевыми отклонениями — и я завалю вас идеями, как с этим справиться. А с вашим мальчиком… — Она покачала головой.

Дэниэл устроился на полу, поджав под себя ножки, и с отрешенным видом раздирал страницы журнала, который я для него купила, с картинками Паровозика Томаса. Он не обращал ни малейшего внимания ни на меня, ни на докторшу, ни на разговор между нами. Его ничто не интересовало, кроме мерного звука раздираемых глянцевых страниц.

— Но почему вы не возьметесь за Дэниэла? — настаивала я. Докторша переводила взгляд с меня на Дэниэла и молчала, покусывая губу. — Почему? Скажите правду. Не бойтесь, хуже не будет. — Конечно, это ложь. Мне уже стало хуже от ее слов. Она ведь мне отказала, и все потому, что сочла Дэниэла безнадежным. Если я правильно ее поняла. — Прошу вас! Я ко всему готова. Будьте со мной откровенны.

Она со вздохом пожала плечами, колыхнув налитой, как у всех беременных, грудью.

— Почему не возьмусь? Потому что он молчит. Если бы хоть несколько слов мог сказать — пожалуй, я попыталась бы. А ваш случай не для меня. Вам нужна помощь квалифицированного специалиста по такого рода заболеваниям. Повторяю, подумайте о школе с…

— Ему только три года!

— Я имею в виду — позже, когда он немножко подрастет.

— Не буду я ждать, пока он подрастет! — вырвалось у меня чуть резче, чем следовало.

Докторша хотела что-то сказать, но тут же передумала и стиснула челюсти. Замкнулась. Я поняла, что битва проиграна.

— Мне очень хотелось бы помочь вам, миссис Марш. Честное слово, очень хотелось бы. Но это не в моих силах.

Я стояла в очереди на прием к ней четыре недели. Я приехала сюда, вместо аэропорта, где, судя по моим часам, как раз приземлялся самолет Стивена из Вены. За три дня, что мужа не было дома, он ни разу не позвонил, а я все ждала звонка с извинениями и обещанием немедленно вернуться. Набирая его номер, я натыкалась на автоответчик — уж не знаю, то ли в Вене нет мобильной связи с Лондоном, то ли Стивен решил не отвечать на звонки.

— Ну хоть помогите мне сдвинуться с мертвой точки, — взмолилась я. — Если бы он начал говорить…

— Каким образом, мэм? Лично я представления не имею.

У меня длиннющий список вопросов, толстая чековая книжка, и во времени я не ограничена. Я готова на все, чтобы мой сын заговорил… а она не имеет представления?

— А как же «прикладной поведенческий анализ»? Слышали о таком?

Я раскопала книгу под названием «Хочу услышать твой голос» Кэтрин Морис, матери двоих детей-аутистов. Автор утверждала, что этот самый «анализ» — ППА — за каких-нибудь два года превратил ее детей в совершенно нормальных. Звучит, конечно, невероятно, зато обнадеживающе.

— ППА — это Ловаас. — Докторша вскинула брови. — Я сама из Лос-Анджелеса, где Айвор Ловаас работал. Видите ли, его подопечные не пользуются языком в контексте, просто как роботы реагируют на определенный стимул. То есть если ребенку задают вопрос: «Как тебя зовут?» — он называет свое имя. Однако языка он не понимает.

— Ясно.

Она отодвинула кресло, но так и не смогла положить ногу на ногу — живот мешал.

— Да, но если бы Дэниэл научился произносить свое имя и еще хотя бы несколько слов, вы бы за него взялись, верно? Ваши слова! — напомнила я.

Она со смехом погрозила пальцем:

— Поймали-таки!

— Ага, поймала, — улыбнулась я в ответ, принимая условия игры. Играть так играть, лишь бы сманить ее на нашу сторону.

— О'кей. Но только если он будет произносить их осознанно. Если же вы их вдолбите в него, по Ловаасу…

— А как вы догадаетесь? Ну можно хотя бы попробовать?

— Уж догадаюсь, будьте уверены, — подмигнула она.

Признаться, ее неизменная жизнерадостность меня покоробила. Веселиться, отказывая мне в помощи, — в этом было что-то порочное.

— И не вздумайте обращаться к Энди О'Коннору. А вы о нем непременно услышите, если уж копнули в Прикладной Поведенческий Анализ. Специального образования у О'Коннора нет, только университетский диплом. Он не учился работать с детьми. Он сам по себе — потому что ни один приличный институт или больница его не возьмут. Цены, кстати, задирает выше крыши. Доморощенный комедиант и первостатейный жулик. Даже не приближайтесь к нему.

— А что он делает, этот Энди О'Коннор?

— О-о! Заявляет, что может все. — Докторша презрительно закатила глаза. — Дети у него и говорят, и играют… Короче, темный тип.

Энди О'Коннор. Я не забуду это имя.

Стивен так и не позвонил, не ответил ни на один мой звонок, и я отправилась с Дэниэлом к мужу в офис. Третий этаж, в конце коридора, угловой кабинет с видом на Гайд-парк. Там я устроилась в удобном офисном кресле и вертелась на нем вправо-влево, отсчитывая минуты, пока Дэниэл карабкался на стол и тыкал пальцем в клавиши компьютера и кнопки телефона.

Десять минут прошло — Стивен не появился. Я загрузила компьютер, подключилась к сети, воспользовавшись его паролем, угадать который не составляло труда: «Эмили». Зашла в его электронный ящик и беззастенчиво покопалась в письмах. От брата — счет матчей по крикету и галиматья насчет отбора игроков; деловые е-мейлы от коллег по офису; уйма моих писем, неоткрытых, с призывами и угрозами в графе «тема» (Прочти, УМОЛЯЮ! ПОДНИМУ НА УШИ ПОЛИЦИЮ!!!). Я отправляла их из кафе на Бейкер-стрит, все… ну-ка, подсчитаем… все семнадцать.

Четверть часа ожидания. Не повезло мне — видно, Стивен на каком-нибудь совещании.

Мы с Дэниэлом поменялись местами, он забрался в кресло, а я уселась на стол. Сбросив туфли, я болтала ногами и кружила Дэниэла в кресле. Он счастлив, глазенки загорелись, но моя цель — чтобы он захлопал в ладоши. Крутану кресло, хлопну сама и прошу повторить. Снова крутану кресло, снова хлопну… Я едва ладони не отбила, но Дэниэл не хлопнул ни разу. Он уже в год прекрасно умел хлопать, у нас и фотографии были, а сейчас отказывался, и все тут.

— Хлоп! Давай, Дэниэл! Хлоп! — Я взяла обе его руки в свои и свела ладони вместе. — Хлоп! — Еще один виток кресла. — Ага! Ты хлопнул!

Почти правда.

Двадцать пять минут. Я кормила Дэниэла грудью в офисе Стивена. Вот было бы крику, если бы супруг увидел.