А за это время члены чрезвычайного комитета намеревались забронировать билеты на Край, который, как предполагали их сторонники, будет доступен еще несколько лет.

Да, он самый – Край.

Единственное исключение в отношении судьбы, которая ждала все остальные системы Взаимозависимости. Единственная система с планетой, где люди могли ходить по суше без той или иной разновидности скафандра, где земля радостно встречала их, вместо того чтобы превратить в высохшие оболочки, где солнце согревало их незащищенные лица, вместо того чтобы сжечь их своим излучением, уничтожив даже следы ДНК. Единственное место, где все еще могло выжить человечество.

Все это, не считая того факта, что жители Края прекрасно знали, что их ждет, – внезапная гигантская волна беженцев из остальной Взаимозависимости, чья численность превзойдет все возможности планеты. Вопрос заключался не в том, прибудут ли они, – они уже были в пути. Вопрос заключался в том, сколько их будет, – миллионы, что основательно напряжет планету, или миллиарды, что полностью ее уничтожит.

И еще там шла гражданская война, что всерьез затрудняло возможность подготовиться.

Некоторым, однако, из-за нее было проще заниматься другими делами. Гражданская война в основном была сосредоточена в крупных городах, а также на некоторых стратегических транспортных узлах и дорогах. В дальних провинциях предприимчивые фермеры заявляли права на земли, формально им не принадлежавшие, и готовили их под посевы и пастбища. С точки зрения экологии это был настоящий кошмар, но поскольку (действующий) герцог Края думал лишь о том, чтобы его голову не принесли Вренне Клермонт, никто им не мешал, к тому же фермеры и скотоводы оправдывали свою деятельность тем, что они планируют выращивать те немногие местные злаки и животных, которые пригодны в пищу людям, – кстати говоря, единственные продукты питания, которые не подвергались генетической модификации для поддержания монополии.

В этом фермеры и скотоводы были правы, что, однако, никак не меняло того факта, что тысячи квадратных километров выжигались из экосистемы Края ради земель, которых все равно бы не хватило, чтобы прокормить миллионы или миллиарды, которые уже были или будут в пути к планете.

Когда на это указывали амбициозным фермерам и скотоводам, они, как правило, отвечали: «Само собой, но впереди еще многие годы. Кто-нибудь что-нибудь придумает. А когда это случится, я стану богат».

Так обстояли дела во Взаимозависимости в ранние-но-уже-не-настолько-ранние дни коллапса Потока. Все знали, что их ждет. Некоторые даже готовились и строили планы. Но в конечном счете все предполагали, что появится некто или нечто способное спасти цивилизацию, в которой они жили и не могли даже представить, что она может исчезнуть. Обязательно должен был явиться некто или нечто, чтобы их спасти. Их должны были спасти, как и всех остальных.

Приятная мысль.

Но это была неправда.

По крайней мере, пока.

Глава 9

– Погоди секунду, – сказала Кардения Марсу. Они находились в личном кабинете имперо, где, как вдруг вспомнил Марс, они не столь давно впервые познакомились. В данный момент имела место короткая пауза между тем, как помощники Кардении покинули кабинет, и их возвращением вместе со следующим посетителем к имперо.

– Входишь в роль? – кивнув, спросил Марс.

– Это не роль, это я сама, – ответила Кардения. – Да. А теперь помолчи.

Марс улыбнулся, глядя, как Кардения закрывает глаза, делает глубокий вдох и преображается в имперо Грейланд Вторую. Для постороннего наблюдателя преображение почти не было заметно – лишь слегка распрямилась спина и изменилось выражение лица, – но к этому времени Марс уже не раз становился свидетелем подобного и понимал, что преображение в основном внутреннее, со сменой личного «я» на имперское «мы».

Когда Марс только начинал ближе узнавать имперо – в то время, когда они стали друзьями, но еще не были любовниками, – он находил в ее преображении нечто забавное, но теперь понял, насколько это в самом деле необходимо не только для самой Кардении, чтобы определить для себя разницу между личной жизнью и публичной ролью, но и для всех прочих, с кем она имела дело. Людям легко было с пренебрежением отнестись к Кардении Ву-Патрик, молодой женщине, случайно занявшей положение, которого она не хотела и к которому ее не готовили. Но отнестись так же к имперо Грейланд Второй было намного труднее.

«Вернее – теперь труднее», – поправился Марс. Для этого потребовалось некоторое время, а также арест за измену примерно трети правящего класса Взаимозависимости. И тем не менее Грейланд удалось этого добиться. Марс невольно улыбнулся, ощущая гордость за свою подругу.

Грейланд заметила его улыбку:

– Что такое?

– Расскажу потом, Ваше Величество, – ответил Марс. Когда Кардения пребывала в облике Грейланд, он старался соблюдать в общении с ней тот же этикет, что и любой другой при ее дворе. Возможно, другие существовавшие в истории любовники имперо пользовались своим положением, чтобы вести себя легкомысленно и без надлежащего уважения, но Марс к таковым не принадлежал. Он сомневался, что сумел бы вести себя с имперо подобным образом, даже если бы захотел.

Кивнув, Грейланд направилась к двери.

– Вряд ли эти двое будут в восторге от того, о чем мы намерены их попросить, – сказала она.

Марс знал, что «мы» относится не к ним обоим, а к одной Грейланд; сам он играл роль вспомогательного персонала.

– Вы просите их слишком о многом, – сказал он.

– В общем, да, – ответила Грейланд, переводя взгляд туда, откуда вскоре должны были появиться новые гости. – Мы всех просим слишком о многом. Так что никакой разницы.

Открылась дверь, и в кабинет вошли адмирал Гини Хурнен и генерал Люк Брен. Хурнен возглавляла имперский флот, Брен – морскую пехоту. Обычно обоих сопровождало целое стадо помощников и телохранителей, но на данной встрече присутствовали лишь они двое. После представлений и любезностей удалились и помощники Грейланд. Остались только военачальники, имперо и Марс.

Марс заметил, как Хурнен и Брен быстро взглянули в его сторону и столь же быстро вновь переключили внимание на имперо. Его представили как лорда Марса Клермонта, а о его роли научного советника имперо по вопросам Потока было известно всем. Столь же хорошо было известно, хотя и не признавалось публично, что он друг имперо, со всеми положительными и отрицательными сторонами данного факта.

Само по себе это Марса особо не беспокоило, но он с интересом наблюдал, как эти два невероятно могущественных человека пытаются понять, что он делает на этой встрече, в которой участвовали трое самых могущественных людей во всей Вселенной. Его присутствие являлось либо прихотью имперо, либо чем-то иным. Марс наслаждался видом Хурнен и Брена, пытавшихся сообразить, что все это значит.

«Что ж, скоро они это узнают», – подумал Марс.

И они действительно узнали, причем практически сразу.