поначалу и Мария Мандель. Позже, на суде над Марией, одна из уцелевших женщин сказала, что «в Брезезинке я знала Мандель, потому что часто работала в Stabsgebäude, где у женщин-эсэсовок были парикмахеры, слуги, и с этими женщинами обращались как с принцессами»5.

Еду, а также дополнительный рацион алкоголя привозили из-за пределов Аушвица6. Типичный обед эсэсовца состоял из густого томатного супа, половины жареного цыпленка и шарика ванильного мороженого7. Эсэсовцы спали на удобных кроватях, покрытых мягкими клетчатыми одеялами8. В «городке СС Аушвиц» были парикмахерская и специальный барак, где свободный от дежурства персонал мог собираться и общаться, а также столовая, театр и кинозал9.

Мария описывала лагерную комнату, частично занятую надсмотрщиками – мужчинами и женщинами, многие из которых были этническими немцами, незнакомыми ей10. Грёнинг описал людей, играющих по вечерам в карты и кости (любимой игрой был «Скат»), а также различные спортивные группы для мужского персонала. Во внутренней части сторожевой зоны даже был магазин «Таг»11.

Он отметил, что в столовой были такие мелочи, как мыло для бритья, кисточки, стаканчики для питья и небольшие закуски, но персонал также часто посещал овощной магазин, где можно было купить кости для супа12. И Грёнинг, и Мандель наслаждались совместными танцами и концертами в главном лагере, где был «очень хороший оркестр заключенных, [который] играл марши, оперетту и другие музыкальные произведения с 11:00 до 12:30 перед офисом коменданта». Местные концерты были не хуже хороших концертов в курортном городе13.

Артур Либехеншель, занимавший должность коменданта Аушвица с декабря 1943 по май 1944 года, организовывал и другие специальные развлечения для персонала лагеря, включая постановки опер в Катовице, спектакли регионального государственного театра, детские утренники для семей СС и выступление Катовицкого симфонического оркестра14. Он отметил, что «в комендатуре концлагеря Аушвиц до двух часов дня 12 декабря 1943 года можно будет принимать заказы на рождественские елки для различных рот, их отделов и секций». Либехеншель также отмечал, что часто ходил ужинать в Hotel zur Post, «маленький причудливый старый ресторанчик в городе»15.

Хельга Шнайдер вспоминает, как ее мать, женщина-надзирательница в Биркенау, хвасталась их хорошими условиями, в то время как многие другие в Европе страдали от страшнейшего голода.

– У нас было все, товарищи следили за тем, чтобы мы ни в чем не нуждались: настоящий кофе, салями, масло, польская водка, сигареты, душистое мыло. У нас были шелковые чулки и настоящее шампанское, правда, только на Рождество16.

Она продолжает:

– Я, например, была настоящим книжным червем, и когда товарищи возвращались из Берлина, то всегда привозили мне что-нибудь интересное почитать17.

После того как Мария провела в Аушвице несколько месяцев, она приобрела частную виллу в этом районе18. После этого она покинула Stabsgebäude и жила в отдалении от других эсэсовцев19.

Многих офицеров СС и женщин-надзирательниц навещали родственники и друзья. Ирен, жена Йозефа Менгеле, навещала своего мужа и описывала «счастливые дни», когда они плавали и собирали ежевику на варку варенья20.

Позже Мария написала, что ее навещал двоюродный брат. Жители города Мюнцкирхен соглашались с этим, утверждая, что Мария Грубер была двоюродной сестрой, которую Мария взяла с собой в Аушвиц, где работала. «Она не выдержала и уехала»21. Хелен Тихауэр также вспоминает, что у Марии были люди, которые навещали ее «время от времени»22.

Для визитов друзей и родственников Оскар Грёнинг и многие другие использовали гостиницу напротив железнодорожного вокзала, которая носила название «Оружейный дом СС», где гости из рейха могли нормально заселиться и остаться на ночь. Многие из его товарищей так и поступали. Он находил заявления знакомых Марии Мандель о ее гостях «абсолютно правдоподобными»23.

Сотрудники и помощники СС также могли брать отпуск (Грёнинга отправили на несколько недель в лыжный домик, чтобы он восстановился после болезни24), и многие регулярно посещали Солахутте, близлежащий курорт, где они могли охотиться, ходить в походы, загорать, наслаждаться озерами и парками. На одной из фотографий женщины-надзирательницы в большой группе наслаждаются свободным от работы временем, общаясь с веселыми мужчинами – офицерами СС, один из которых играет на аккордеоне25. Позже Грёнинг говорил: «Особая ситуация в Аушвице способствовала возникновению дружеских отношений, о которых я с радостью вспоминаю»26.

Глава 29

Oberaufseherin

Как и в Равенсбрюке, Мария выдержала испытание, став главной надзирательницей в Биркенау. Несмотря на трудности, Мандель гордилась своим профессиональным успехом и возросшим статусом. Теперь она была, пожалуй, самой важной женщиной в лагерях Гиммлера.

Заключенные обращали внимание на физические данные Марии. Уцелевшая заключенная Станислава Ржепка-Палка вспоминает, что с самого начала Мандель имела отличную выправку и была очень уверенной в себе.

– Она всегда маршировала, а не просто неспешно прогуливалась; очень уверенная в себе, очень гордая! Она всегда выглядела очень ухоженной и всегда носила с собой небольшой хлыст1.

Зофия Циковяк рассказывает:

– Она носила юбку, очень элегантную форму, я отчетливо ее помню, у остальных форма была мятая и потасканная. Она была помешана на чистоте, ее форма была хорошо подогнана, сапоги, в отличие от остальных, блестели, хотя грязь там была до колен2. К ней всегда нужно было обращаться Oberaufseherin – главная надзирательница Мандель3.

Мария держала красивую лошадь, чтобы кататься верхом для отдыха, и часто проносилась галопом между казармами, как правило, в самые ответственные моменты. «Она прекрасно умела ездить верхом»4. Мария также «прекрасно водила машину и мотоцикл»5 и, как и в Равенсбрюке, пользовалась велосипедами6.

На фотографии, сделанной во время церемонии открытия нового госпиталя СС в 1944 году, два высокопоставленных офицера СС, комендант Рихард Баер и архитектор Карл Бишофф, пожимают друг другу руки перед большим собранием эсэсовцев, все в форме и выглядят весьма самодовольными и самоуверенными7. Слева от них, между двумя крупными мужчинами, стоит Мария Мандель, руки сцеплены, форма безупречна. В этой обстановке ее маленький рост сильно контрастирует с окружающими ее мужчинами в сапогах. Поскольку она единственная женщина в этом сборище, то ее статус главной надсмотрщицы очевиден. На лице Мандель играет небольшая улыбка, и она с легкой покорностью обводит взглядом стоящих перед ней высоких мужчин. Это был действительно захватывающий момент.

Интересно, что на других планах Марию полностью затмили стоящие перед ней офицеры. Ни один из мужчин не сдвинулся, чтобы позволить ей попасть в кадр, а на некоторых фотографиях видны только ее ноги.

Как и Лангефельд до нее, в бесконечном конфликте между мужчинами и женщинами офицерами Мария непрестанно боролась