Она положила записку на пол.

На ней отпечаталась капелька крови… Большой палец…

– Будем только надеяться, что он не обрек ее на ту же участь, что и остальных, – вздохнула Люси.

И они уселись в «форд». Направление Па-де-Кале. Навстречу обещанному жестокому убийству…

Роэ. Дождь, не прекращаясь, барабанил по поверхности Голубого озера. В эту страшную непогоду в самой непроглядной тьме можно было различить силуэты двух объединенных горем, уже порядком уставших от своего путешествия женщин, которые бежали вниз по крутой каменной тропе.

При скудном свете своего фонаря они миновали ряд деревьев, чередующихся с переплетением колючих кустарников, с трудом продвинулись еще на несколько сотен метров, пока не различили впереди ветхий домишко. В окнах, споря с ветром и дождем, теплился слабый огонек. Гроза пришла на эти аррасские земли с севера и обрушилась на них со всей силой. Каждая капля воды резала щеки женщин, как бритва.

Наконец они подошли к домику, затерявшемуся далеко за озером. Люси погасила фонарь. На первый взгляд поблизости ни одной машины, никакого мерцания фар, даже на дороге, ведущей к шоссе местного значения.

Использование «N-Tech» в качестве навигатора окончательно истощило аккумулятор. Без органайзера Манон чувствовала себя беззащитной, вооруженной лишь краткосрочной памятью и своей способностью концентрироваться.

– Лейтенант Энебель помогает мне найти Профессора, мой «N-Tech» не работает, разрядился аккумулятор… Лейтенант Энебель помогает мне найти Профессора, мой «N-Tech» не работает, разрядился аккумулятор… – неустанно твердила она.

Молодые женщины прижались к высокому дереву.

– Пойду сделаю кружок, попытаюсь разглядеть что-нибудь через окно, – прошептала Люси, вытирая ладонью мокрый от дождя лоб. – В любом случае надо ждать подкрепления.

– Лейтенант Энебель помогает мне найти Профессора, я должна ждать здесь, мой «N-Tech» не работает, разрядился аккумулятор… Лейтенант Энебель помогает мне найти Профессора, я должна ждать здесь, мой «N-Tech» не работает, разрядился аккумулятор…

Люси вдруг обняла ее и стала гладить по спине.

– Какая вы хорошая… Я очень надеюсь, что вы запомните мои слова…

Манон прикрыла глаза и снова повторила:

– Лейтенант Энебель помогает мне найти Профессора…

Люси с тяжелым сердцем оставила ее под деревом и исчезла за завесой дождя. На этот раз никакой грязи, зато пропитанные водой известняковые бугорки. Лужи, ямы – ноги переломаешь.

Было почти 5:30. Через час рассветет.

Подобравшись к дому, Люси прильнула к стене и заглянула в окно с пожелтевшими занавесками.

По глазам будто скальпелем полоснули.

Внутри на полу распростертое тело. Повсюду кровь. Люси козырьком прислонила ладонь ко лбу. Что-то белое, покрытое тонкой алой пленкой… Разумеется, череп. Череп Рене Дюбрей.

Старую даму скальпировали. Фирменный знак Профессора. «Фантазии» Манон становились опасной явью.

Люси бросилась ко входу. Как бы ей сейчас пригодилось оружие.

Дверь не заперта, никаких следов взлома. Она нажала на ручку, стараясь не оставить на ней своих отпечатков.

Вошла. Ни звука. Крошечная прихожая, пол выложен черно-белой плиткой. Люси осторожно двинулась дальше, прижимаясь к стене, чтобы не оставить следов на месте преступления. Ее ботинки оставляли на полу небольшие лужицы. Она почувствовала, как напряглись мышцы.

Гостиная. Люси заткнула нос. Запах испражнений. Зловоние.

Лодыжки семидесятилетней дамы связаны. Возле нее на полу листок бумаги с печатным текстом и школьная доска, исчерканная рисунками и цифрами. В руках – кусок голубого мела. Глаза ее закатились, так что зрачков почти не видно, только белки молочного цвета. На рассеченных шрамами губах выступила серая пена. Что касается скальпа… Все сделано согласно правилам искусства: ни одного волосистого участка. Только неровные пятна кожи вырисовывались на фаянсовом шаре.

При виде этой жуткой картины Люси ощутила, как в ней поднимается глухая ярость. В молодости эта садистка, «аррасское чудовище», как ее тогда называли, истязала собственных ребятишек. День за днем. Выйдя из тюрьмы и обосновавшись в Роэ, она получила новое имя, Озерный Дьявол, и теперь была убита другим чудовищем, еще более устрашающим. Профессором.

Почему?

Судя по состоянию трупа, белизне конечностей и свернувшейся крови на черепе, смерть, похоже, наступила как минимум накануне, а не в 4:00, как предсказывало послание в охотничьей хижине.

Люси вздрогнула. Снаружи сверкнула молния, за которой тотчас последовал мощный удар грома. Плитки пола и стены задрожали.

Люси присела на корточки и, уткнув нос в воротник куртки, внимательно осмотрела труп, а затем все вокруг. Положение жертвы, тип пут, перемещение или повреждение предметов – все приобретало значение. По этой информации можно было прочесть образ действий, угадать их последовательность, расшифровать поступки. И в глубине души осознать всю жестокость преступления.

Люси бил озноб. Она дрожала от возмущения и ужаса.

В этом уединенном месте Дюбрей все же без опаски отперла дверь. Однако четыре засова на двери свидетельствовали о ее страхе перед внешним миром. Убийца, несомненно, внушил ей доверие. Кто-то из соседей? Знала ли она его? Или, может быть, он представился полицейским или почтальоном?

Он решил нанести удар там, где чувствовал себя в безопасности, как в охотничьем приюте. Никакого риска. Он любил действовать не спеша, упиваться страданием своих жертв, не опасаясь ненужных случайных встреч.

Люси осмотрела веревку вокруг лодыжек. Точно такая же, как в хижине. Только здесь она едва стягивала женщине щиколотки – просто знак власти. «Я господин. Тот, кто ведет в танце. А вы всего лишь предметы одноразового использования». Затем Люси снова осмотрела скальп. Должно быть, кромсать его, скоблить скальпелем кости черепа доставило убийце гнусное наслаждение. Что же он сделал с волосами?

Люси рассматривала надписи на школьной доске, но тут ее внимание отвлек новый удар грома, еще более мощный, чем предыдущий. Она услышала, что дождь колотит сильнее, и подумала про Манон, одиноко стоящую под деревом там, снаружи.

И с предосторожностями покинула место преступления.

Когда она переступала порог, то неожиданно получила по голове какой-то палкой, которая рассекла ей левое надбровье. Удар был такой силы, что Люси упала в огромную лужу.

Взвыв от боли, она попыталась подняться. Ее промокшая накидка весила целую тонну, мешая любому движению. Стоя в луже на коленях и не переставая кричать, Люси поднесла ладонь ко лбу.

Когда она обернулась, оружие вновь засвистело в воздухе, готовое снова обрушиться на нее.