Факт принятия Чингисханом этого указа засвидетельствовал Рашид ад-Дин, который писал: «Группа лиц, бывших в то время вместе с Чингисханом в Бал-жунэ, была немногочисленна. Их называют Балжунту, то есть они были с ним в этом месте и не покинули его. Они имеют установленные (впоследствии. — А. М.) права и отличны перед другими…» (выделено мной. — А. М.)[309].

Причем, как свидетельствует Ата-Малик Джувейни, Чингисхан, поощряя своих соратников, никогда не различал отличившихся по сословному или национальному признаку: «…Были записаны имена всех участников тех событий (сидение на реке Балжуна. — А. М.), благородного и низкого звания, от князей до рабов, носильщиков, конюхов, тюрков, таджиков и индусов»[310].

Событие на реке Балжуна убеждает нас в том, что Всевышний Тэнгри, отличая Чингисхана благорасположением, наделил его великим даром собирать под свои знамена людей «достойных и подобающих», главными качествами которых были верность, преданность и стойкость — благодетели, которые он больше всего ценил и поощрял[311].

Именно такие люди не покинули его во время вынужденного пребывания на реке Балжуна, поклялись ему в вечной верности… А когда, собравшись с силами, Чингисхан решил неожиданно напасть на ставку хэрэйдов, в решающий момент его противостояния с хэрэйдами Ван-хана, верные соратники сражались не на жизнь, а на смерть.

По достоинству оценил Чингисхан и действия вражеских воинов, в частности Хадаг-батора из рода жирхин и его нукеров, самоотверженные действия которых позволили Ван-хану и Сэнгуму незаметно выбраться из окружения. Верный принципу верноподданничества, Чингисхан повелел тогда же: «Кто смеет мужа осудить, не бросившего хана своего, сражавшегося, дабы жизнь его спасти?! Такой нам в нукеры годится!»[312]

А вот отношение Чингисхана к людям бесчестным, «предававшим своих властелинов», было диаметрально противоположным. Когда к нему явился конюший Хуху-чу, который бросил на произвол судьбы своего господина, сына Ван-хана, Сэнгума, Чингисхан повелел: «„Конюший же, что бросил хана, что своего же властелина предал, и моего доверья недостоин“.

И Хухучу тотчас был казнен»[313].

Как нам представляется, это повеление в отношении конюшего Хухучу получило свое развитие в приговоре, вынесенном Чингисханом в отношении слуг Жамухи, предавших своего господина и сдавших его Чингисхану в 1205 г. Очевидно, впоследствии именно в этой формулировке яса об участи неверных слуг была включена в «Книгу Великой Ясы»:

ПОВЕЛЕНИЕ ЧИНГИСХАНА О ПРЕДАНИИ СМЕРТИ СЛУГ, ИЗМЕНИВШИХ СВОЕМУ ГОСПОДИНУ

«Нет прощения нукерам, кои на хана посягнули своего! И разве они будут верными нукерами другому?! На хана посягнувших тех холопов и всех их сродников от мала до велика повелеваю истребить!»[314]

Что касается самого Чингисхана, который вопреки своему принципу верноподданничества «с легким сердцем пошел на вероломную хитрость против человека, которого так недавно называл своим отцом», то Б. Я. Владимирцов охарактеризовал его действия следующим образом: «Он видел, что находится в тяжелом положении, хорошо знал, что тот же названый отец, Ван-хан, не пощадит его самого; чувствовал, что он, Чингисхан, должен идти неуклонно к своей главной цели — восстановлению (власти. — А. М.) рода монгол, во главе которого должен стоять он, предводитель степной аристократии; да и вся окружающая жизнь, все взгляды и воззрения не могли оказать тогда на Тэмуджина задерживающего влияния»[315].

Когда хэрэйды были разгромлены, а бежавший с поля боя Ван-хан, не узнанный найманским воином Хори субэчи, был умерщвлен, «он (Чингисхан. — А. М.) ввел в свое обладание этот улус (хэрэйдский народ. — А. М.)… Со всех сторон приходили к нему с выражением мира и покорности племена… Он устроил великое собрание и в благодарность за это великое благодеяние, установив хорошие и твердые уставы (выделено мной. — А. М.), счастливо воссел на ханский престол (улуса „Хамаг Монгол“. — А. М.)»[316].

Ни в «Сборнике летописей», ни в «Юань ши», сообщивших о законотворчестве Чингисхана, содержание «хороших и твердых уставов» не конкретизировалось. Однако, судя по сведениям неизвестного автора «Сокровенного сказания монголов» и Ата-Малика Джувейни, среди них наверняка были повеления Чингисхана о награждении особо отличившихся соратников[317], все те, «кто участвовал в этой битве, все получили высокие звания… одни стали царями того времени, другие заняли важные государственные должности и прославились на весь мир. А те юноши (Хишилиг и Бадай, предупредившие Чингисхана о предстоящем нападении хэрэйдов. — А. М.) получили (возрожденный указом Чингисхана. — А. М.) титул дарханов»[318].

УКАЗ ЧИНГИСХАНА О ПРИСВОЕНИИ ТИТУЛА ДАРХАН И УСТАНОВЛЕНИИ ДАРХАНСКИХ ПРИВИЛЕГИЙ

«Всем подданным, оказавшим великие услуги мне и моим преемникам, да будет пожалован титул дархана. Да будут прощены им все девять прегрешений, да не будут знать они налогов и повинностей, не будут ни с кем делить охотничью добычу; и да получат они часть от добычи, захваченной в каждом военном походе; будет всегда открыта для них дверь в ставку хана. И пусть сей титул будет передаваться ими по наследству» [319].

«И возгласил тогда же Чингисхан: „Бадай и Хишилиг спасли мне жизнь, великую услугу оказали. И, покровительство у Вечного Всевышнего Тэнгри найдя, хэрэйдов я поверг[320], и на престол высокий я взошел. Так пусть же ныне и вовеки, аж до праправнуков, наследники престола моего заслуги этих двух мужей не забывают!“ Так повелел он…»[321]

В этой связи обращает на себя наше внимание еще одно повеление Чингисхана, которое впоследствии, очевидно, было законодательно закреплено в «Книге Великой Ясы» Чингисхана:

УКАЗ ЧИНГИСХАНА ОБ УСТАНОВЛЕНИИ ВСПОМОЩЕСТВОВАНИЯ И ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ ВДОВАМ И СИРОТАМ ПОГИБШИХ ВО ВРЕМЯ ПОХОДА ВОИНОВ

«Установить вспомоществование и дополнительное вознаграждение вдовам и сиротам погибших во время похода воинов»[322].

«Такая политика не только подарила ему поддержку со стороны беднейших людей в племени, но и усилила верность его воинов, которые были уверены, что, даже если их убьют в бою, заботу об их семьях возьмет на себя хан…»[323]

На основании этого указа Чингисхан дал особое распоряжение в отношении умершего от ран монгольского полководца Хуилдара:

«Хуилдар первым вызвался передовым отрядом выступить супротив хэрэйдов… поэтому Чингисхан отдал жирхинца Хадаг-батора и сто других жирхинцев в услуженье вдове и детям Хуилдара.

И повелел при этом Чингисхан: „Коль у жирхинцев народятся сыновья, пусть верою и правдой служат сродникам нукера Хуилдара. Родители жирхинских дев не смеют по своей воле выдавать их замуж! Да будут все они — их сыновья и девы — в бессрочном услужении семейства Хуилдара!“

Хуилдар сэцэн самым первым поклялся в преданности своей, поэтому Чингисхан повелел: „За службу истовую Хуилдара да не оставим мы своей заботой всех его потомков — и