Подняв цепочку, Пия стала любоваться бриллиантом, переливающимся на свету, но вдруг ее настроение омрачилось: она вспомнила Занзибар. Тогда в глазах Ника вспыхнула такая ненависть, что ей стало страшно.

Вздрогнув, она украдкой посмотрела в сторону двери, ожидая, что Ник уже вышел из душа. Наверное, в бриллиантах Сантоса таилась какая-то нераскрытая тайна. Пия поспешно положила камень обратно в шкатулку. Может быть, у Ника имеются какие-то мистические предубеждения против черных бриллиантов, поэтому он так странно отреагировал тогда, увидев его?

Выйдя в коридор, она отчетливо услышала звук льющейся воды, и этот звук потянул ее за собой. Она пошла к ванной комнате, предназначенной лично для него. Сквозь стеклянную загородку, над которой поднимался густой пар, она увидела Ника, и сердце ее больно сжалось. Уперев руки в черную кафельную плитку, он стоял под струями горячей воды, обессиленно опустив голову. У него был несчастный вид.

Словно почувствовав ее присутствие, Ник поднял голову. Вода лилась ему на лицо, и он протер рукой глаза.

– Пия?

Он был таким красивым! Широкие плечи, узкая талия, с ямочками внизу спины, а ягодицы были безупречной формы и невероятно сексуальными. Пия почувствовала, что тело ее покрылось испариной. Все внутри ее загорелось огнем, и струйка пота потекла между грудей.

– Ты купил платье до того, как разбил вазу? – спросила она, и голос ее дрогнул, когда она предстала перед ним.

– Прежде чем я разбил эту вазу за две тысячи евро? Да. Тебе понравилось? Я имею в виду платье.

– Да, очень. Спасибо.

Ник едва заметно кивнул:

– Пожалуйста. Я очень рад.

Она не могла отвести от него взгляд. Она могла лишь думать о том, не сбросить ли с себя его подарок, не войти ли к нему и не сделать ли то, о чем она грезила целую неделю. Ник стоял, повернувшись к ней спиной, и не шевелился. Может быть, он думал о том же, что и она? И был так же возбужден?

– Уходи… сейчас же.

– А если я не хочу?

Оттолкнувшись от кафельной стены, Ник прорычал:

– Я не буду заниматься с тобой любовью, Пия.

Пии показалось, что ее осыпали золотом, будто она выиграла джекпот.

Он не хотел ее использовать. Так, как это делал Этан. Теперь она это поняла. И теперь она хотела его больше, чем всегда. Он никогда не причинит ей боль ради своих корыстных целей.

Пия улыбнулась, но сказала только одно:

– Ты можешь продолжать говорить это себе, сколько угодно… querida.

– Я изменил свое мнение.

Услышав голос Ника, Пия оторвала взгляд от величественного католического собора, мимо которого ехал их лимузин, и сразу же прокляла себя за это. Один взгляд на Ника – и внизу живота у нее заныло так, что она даже нагнулась. Она безумно хотела его.

Ник был одет в вечерний синий костюм, его черные волосы переливались в приглушенном свете, и завитки волос соблазнительно падали на лоб и затылок. Галстука на нем не было. При виде его загорелой шеи у Пии ослабели колени.

– Изменил свое мнение? Насчет чего? – спросила она, едва сдержав в голосе дрожь.

– Сегодня ты невероятно красива. Я тебя такой никогда не видел.

– Ты говоришь так всегда, когда я надеваю новое платье.

Ник ухмыльнулся:

– Это прерогатива мужчины, querida. Ты будешь сегодня танцевать со мной?

Ник вел себя так, будто он находился в глубоком раздумье и его раздирали противоречивые мысли. Он явно не хотел об этом говорить, но это не значило, что Пия ничего не слышала.

– Да, я хочу танцевать. Но предупреждаю тебя, что я не умею это делать.

– Я научу тебя танцевать самбу за пять минут. Или румбу. Поверь мне, твое тело создано для танцев.

Ник положил свою теплую ладонь на ее колено и стал водить пальцем по коже. Пии показалось, что пространство между ними наэлектризовалось до предела. Ее сердце бешено застучало, и она поняла, что хочет ощутить его внутри себя. Она хотела это так сильно, что не могла спокойно сидеть на месте. Наверное, она не сможет дышать, если он не будет прикасаться к ней.

Заерзав на сиденье, Пия сказала первое, что пришло ей в голову:

– Тот клуб, куда мы сейчас едем, – это твой клуб?

– Да. Барселона – один из моих самых любимых городов, и однажды мой друг, актер, посетовал на то, что в этом городе нет хорошего танцевального клуба. И тогда я открыл его. И дал ему название – «Красивая страсть».

Машина остановилась перед роскошным ночным клубом, к дверям которого вела длинная красная дорожка. Перед заведением толпились люди.

– Красивое название. Здесь бывают знаменитости?

– Все зависит от того, кто приезжает в город.

Дверца машины открылась, и до них донесся гул толпы. Ник первым вышел из машины – он был воплощением мужской элегантности – и подал ей руку. Пия посмотрела на него тупо, стараясь не замечать томительного ощущения внизу своего живота.

– Пия?

О боже! Глубоко вдохнув, она дала ему свою руку, и он повел ее в фойе, под яркие вспышки фотокамер. Она будто в забытьи кивала кому-то. Наверное, они гадают, кто она такая. Возможно, Ник и привык бывать у всех на виду, но она обычно оставалась за сценой.

– Ник, – с яростью прошептала она. – Это не очень хорошая идея. А если люди узнают тебя? И станут выяснять, кто я такая?

Он пожал плечами так беззаботно, что она чуть не ударила его.

– Кто я такой – знают только мои работники, а я им плачу очень хорошо, чтобы они держали язык за зубами. В этом клубе привыкли к известным посетителям.

Ник обнял ее за талию, и Пия почувствовала, как напряжение стало медленно ее отпускать.

«Давай, Пия. Ведь ты не хочешь расставаться со своими ночными грезами, которые никогда не станут реальностью?» Нет. Она хотела наслаждаться каждой секундой.

Ник повел ее к одному из столиков, стоявшему на возвышении в уютной нише, и Пия уселась на бархатный диван. Раздались звуки бразильской самбы.

– Что ты будешь пить? – спросил он, нагнувшись к ней, и в его глазах цвета виски читалось желание.

– На твой вкус. Я не хочу сегодня принимать никаких решений. Я хочу просто… чувствовать. – Голос ее звучал свободно и раскованно.

Ник заказал фирменный коктейль, и через несколько минут им подали его в высоких бокалах для шампанского. Пия, не задумавшись, сделала большой глоток, запрокинув голову, и чуть не поперхнулась.

– Вау! Крепкий напиток. Обжигает горло.

– Для стойких женщин, – прошептал Ник, в дьявольской усмешке скривив свои чувственные губы. – Это смесь джина, шампанского, лимонного сока и сахара.