Тихий стон донесся из-за занавески, закрывающей вход в водительскую кабину. Марк зарылся головой в подушку. Стоны сделались чаще и громче, к ним добавились прерывающееся: «Еще, пожалуйста, еще, Джессика» и «О, Роджер». Затем к стонам добавился характерный ритмичный скрип матраса, вздохи, шепот — звуки наслаждения. Марк закрыл глаза, но от этого стало только хуже. Перед его мысленным взором появилась Клер, которая была с ним, хотела его, наслаждалась, требовала еще и еще…

— Роджер! — Крик Джессики сделал достоянием всех ту вершину блаженства, к которой сумел подвести ее молодой муж.

Марк стиснул зубы и постарался не думать о том, что происходило в кабине и что он хотел бы делать с Клер. Это надо же быть таким идиотом! Из-за чего он так разозлился и назначил Нэнси свидание? Завтра же он скажет ей, что ужин отменяется. Он обязательно реабилитируется и в своих глазах, и в глазах Клер.

Ритмичное поскрипывание кровати в водительской кабине возобновилось. Роджер молод, это может продолжаться часами. Марк положил подушку на голову, но его мысли неизменно возвращались к Клер, он вспоминал каждое ее слово, каждое движение. Диван, казавшийся пять минут назад королевским ложем, постепенно превращался в камеру пыток.

Клер лежала в темноте и покорно ждала, когда наступит утро. В такой опасной близости к Марку ее сознание отказывалось отключаться. Она различала каждый звук в салоне: от методичного похрапывания Лестера до сонного бормотания Дэнни. Почему-то сейчас они казались особенно громкими и раздражающими. Роджер и Джессика наконец-то взяли тайм-аут в наверстывании упущенного медового месяца. Сейчас они молчали в изнеможении. Слава богу.

Марк, ты спишь? — тихо спросила Клер и повернулась к нему, не дожидаясь ответа. — Я не могу заснуть, — она тяжело вздохнула.

— Попробуй посчитать овец.

— Пробовала, не помогает.

— Вспомни какую-нибудь сказку. Я ни одной не знаю.

— Да ладно, не может быть, — он повернулся на спину, — хоть одну ты должна знать. «Золушку» там или «Белоснежку». Что тебе рассказывала мама, когда ты была маленькая?

— Мама никогда не рассказывала мне сказок. Она всегда была занята. — Клер начала скатывать комочек из афганской шерсти. — Сколько себя помню, я всегда ложилась спать сама.

— Да, а Эйб был, наверное, тот еще сказочник.

— Скорее, он увлекался фольклором. Кое-что ты слышал.

Чувство покоя охватило ее. Постепенно все тревоги и обиды прошедшего дня начали отступать. Казалось, мир замкнулся вокруг них, оберегая возникшую духовную связь. Она перестала думать про Нэнси, забыла обещание держаться от Марка подальше. Сейчас она чувствовала себя маленькой, одинокой девочкой рядом с сильным, спокойным мужчиной, готовым выслушать и утешить ее.

— Могу я кое-что у тебя спросить? — тихо произнесла она.

— Попробуй.

— Почему ты здесь? Я понимаю, что Диснейленд — это только отговорка, ведь у тебя нет детей. Зачем тебе RV?

— Потому что я капитально вляпался и мне надо исправлять совершенные ошибки.

— Да ладно, Марк Доул не из тех, кто может вляпаться или наделать ошибок.

Марк закинул руки за голову.

— Ты плохо меня знаешь, Клер.

— Найди кого-нибудь, кто знает тебя лучше! Ты побеждал во всем, за что бы ни брался. Местный король спорта. А вспомни того парнишку, которого ты спас!

Марк накрыл лицо ладонями, тяжело вздохнул и решился, наконец, признаться в том, что годами мучило его. Слегка запинаясь, он медленно произнес:

— Я не спасал Кении Хиггинса.

— О чем ты говоришь! Тогда об этом писали все газеты: одиннадцатилетний мальчик упал в прорубь, катаясь на санках, а ты вытащил его, хотя был на год моложе и меньше ростом.

Все было совсем не так. — Марк закрыл глаза и мысленно перенесся на два десятилетия назад. Морозный день, покрытые инеем ветви деревьев. Он торопится по лесной тропинке с любимой клюшкой на плече. Это подарок отца к прошедшему Рождеству. За фермой Эмери есть никому не известный маленький прудик, и там он сможет вдоволь потренироваться в одиночестве. Каково же было его разочарование, когда, выйдя на опушку, он заметил на льду Кении Хиггинса, известного на всю школу драчуна и забияку. — Про этот пруд мало кто знал, потому что он находился далеко от дороги. Я приметил его еще летом, когда бродил по лесу в поисках особенно крупной лягушки.

Клер приподнялась на локте и с удивлением взглянула на него:

— Ты охотился за лягушкой?

— Да, чтобы засунуть ее в портфель Кэти. Как подарок к началу нового учебного года. Знаешь, доводить сестру всегда входит в обязанности старшего брата. Когда я увидел на льду Кении, я страшно разозлился. Это было мое место. И потом, мы всегда недолюбливали друг друга, и он был последним человеком, при ком я хотел, бы тренироваться.

Постепенно ему все проще становилось подбирать слова. Помогала темнота и спокойное внимание, с которым его слушала Клер.

— Я сел на поваленное дерево, чтобы надеть коньки, и в этот момент Кении подлетел ко мне и схватил мою клюшку. Я кинулся за ним, повалил, завязалась драка. Я опрокинул его на спину, двумя руками резко толкнул в грудь и… — Марк замолчал.

— …лед под Кении провалился, и он оказался в воде, — закончила Клер предложение.

Да, — Марк вздохнул. — Мороз держался всего несколько дней, и в середине пруд еще не промерз полностью. Я успел отползти в сторону и в ужасе смотрел, как Кении барахтается в ледяной воде, хватаясь руками за обламывающийся лед. Зимняя куртка быстро пропиталась водой и начала тянуть его ко дну. Все происходило как в замедленном фильме. В тот момент я готов был отдать все на свете, лишь бы повернуть время вспять и избежать этого последнего толчка.

— Так ты вытащил его?

Марк отрицательно покачал головой.

— Нет. Как только я попытался подползти к краю проруби, Кении заорал, чтобы я убирался и оставил его в покое. Он боялся, что я утоплю его. Лед подо мной начал трещать, я испугался и… — голос Марка прервался. Трудно подобрать слова, когда пытаешься рассказать о самом ужасном в жизни поступке. Часы в кухне отсчитывали томительные секунды, их звук казался удивительно громким в наступившей напряженной тишине. Казалось, сама сгустившаяся темнота ждала тяжелого признания. — Я убежал.

— Убежал?! — В голосе Клер слышалось неподдельное изумление.

Марк повернул голову и посмотрел на нее.

— Я ведь говорил тебе, что совсем не тот супергерой, которого видят во мне окружающие. Я парень, которому по-настоящему везло-то всего, может быть, пару раз в жизни.

— Но как же тогда Кении удалось выбраться из воды?

Я убежал, но недалеко. На берегу самообладание вернулось ко мне. На середине пруда глубоко и помощи ждать неоткуда. Лед ломался с ужасным звуком, похожим на хлопки попкорна. Голова Кенни то появлялась, то исчезала под водой. Вот она скрылась и не появлялась несколько секунд. Уже не думая об опасности, я кинулся к проруби, упал на живот и пополз к краю. Слава богу, голова Кении опять показалась из воды. Он взглянул на меня и заплакал, как маленький. Я с ужасом понял, что он сейчас утонет. Клюшка валялась рядом, я догадался схватить ее и протянуть один конец Кении. Он был очень тяжелым в промокшей куртке и ботинках, но мне удалось вытащить его на то место, где лед еле-еле, но выдерживал наш вес и не проваливался, а только трескался. Наверное, никогда в жизни мы не бегали так быстро, казалось, трещины преследуют нас как огромные змеи.