Заморосил мелкий дождь. Где-то вдалеке послышался раскат грома. Осень подбиралась все ближе, запуская морозные когти все глубже в тело Вергазы, в ее улицы, в ее жителей. Они уже начинают раздраженно ускорять шаг и зло смотреть по сторонам, а зимой, когда задуют холодные ветра, станет еще хуже. Мерса Мотье накинула капюшон и зашагала в сторону, противоположную той, в которую направилась ее шпионка. Через несколько шагов она остановилась и обернулась. Девушка скрылась так же быстро, как появилась. Дождь усилился.

– Береги себя, Лерлания, – пробормотала Мерса и поспешила домой.

9. Хазери

– У него синяки на лице!

– Я вижу.

– Что ты делаешь?! Зачем снимаешь с него одежду?! Не смотри!

– Аш! Кыш! – прикрикнула Мин-Мин, на мгновение теряя маску беззаботности.

Аш фыркнула, словно разозленная кошка, но, насупившись, послушно встала у стены. Патрик возле двери шаркал ногами, то и дело трогая рукоять арбалета. Голову ему Мин-Мин осмотрела и заключила, что серьезных повреждений нет. Как только Хаза уложили на диван для осмотра, подлетела Аш и принялась верещать, отчего голова разболелась не только у Патрика.

– Плевать на синяки. Мин-Мин, глянь ребра, – подал голос Хазери.

– Мне нужно больше воздуха, – женщина многозначительно посмотрела на Патрика и Аш. Валенза развернулся к двери, а девушка не шелохнулась. – Я сказала, вон! Боги большие и малые, как тут можно работать?

Мин-Мин устало покачала головой, когда дверь за Аш и Патриком закрылась. Она сняла с шеи миниатюрный золотой ключ, больше похожий на витиеватое украшение, и открыла один из ящиков письменного стола. Немного порывшись, женщина вернулась со свечами и мелом. Достала из-за занавески горшок с белой орхидеей и поставила на пол возле дивана.

– Так и не зачаровала себе предмет для ритуалов? – лениво наблюдая за действиями женщины, спросил Хаз.

– Предпочитаю проверенные методы, – Мин-Мин отодвинула молочно-белый ковер в сторону и принялась чертить на полу знаки.

Хаз достал из кармана монетку и перекатывал ее между пальцами – упражнение для карманных воришек, которое показала ему Муро. Как карманник, он до нее не дотягивал, потому тренировался, когда появлялась возможность. Монетка мелькала между пальцами, лишь изредка притормаживая.

Вале не любил безделье, и ритуалы он тоже не любил. Ритуальщики все поголовно безумны, говаривали работяги в тавернах. Конечно, только безумцы вместо того, чтобы заниматься честным трудом, будут из раза в раз подвергать себя риску, пытаясь обуздать магическую энергию. Считалось, что сделать это мог любой человек, но не каждый сунется творить волшбу, зная, что «отдача» может лишить пальцев, сократить срок жизни лет эдак на двадцать, а то и вовсе убить. Ходили слухи, что в далеких странах маги не прибегают к ритуалам, но такие разговоры больше походили на байки. Зачерпнуть магии, не отдав ничего взамен – настоящая сказка. Будь все так просто, местные ритуальщики раскопали бы способ. Единственное, до чего они дошли – зачарование предметов: вещи задается определенное свойство, проявляющееся при каком-то действии. Хазери не разбирался в зачаровании, но знал одно: если ритуальщик использует предмет, где-то есть ритуал, который поддерживает зачарование, – письмена, чертежи и «жертва» – то, на что должна уходить «отдача». А значит, можно прервать ритуал, чтобы предмет утратил свои волшебные свойства, и оставить ритуальщика безоружным – предметы зачаровывали чаще всего для боя.

– Приступим, – женщина хлопнула в ладоши, испачканные мелом.

Хазери убрал монету в карман и вдохнул поглубже, ощущая, как болят ребра. Мин-Мин зажгла две свечи, одну поставила рядом с цветком, вторую – между выведенными на полу письменами. Вокруг ее пальцев воздух дрожал, будто над пламенем, но прикосновения были холодными и приятными. Хаз почувствовал сонливость и прикрыл глаза, пока Мин-Мин водила руками по его телу.

– Попинали тебя, конечно, знатно, но ничего серьезного, Хазери, – послышался ее ласковый голос, словно издалека. – Переломов нет, только мелкие ссадины. На фоне твоих старых шрамов даже не заметно. Сильный ушиб на ребрах теперь заживет за пару дней. Внутренности целы. Ты там спишь, что ли?!

Парень с трудом разлепил веки. Огляделся вокруг, убедился, что находится все в том же кабинете Мин-Мин, а она сидит рядом. Сильно пахнет сандалом, плавленым воском и мелом. Потяжелевшее тело постепенно начало наливаться энергией. Хаз поморгал и приподнялся на диване.

– Не люблю эти ритуальные штуки.

– Я не лекарь, чтобы лечить без магии. Максимум – зашить рану или повязку наложить могу, – недовольно проворчала Мин-Мин. – Странно, ты должен был оставаться в сознании.

– Я мало спал последние дни, – Вале потянулся и зевнул, убеждаясь, что сонливость почти прошла, а грудная клетка больше не болит.

– Вся отдача ушла в орхидею, – продолжала рассуждать женщина, глядя на горшок с сухим, будто выгоревшим на солнце до черноты, растением. – На тебя ничего не попало, тут что-то другое. Раньше за тобой такого не замечала.

Хазери помолчал. После знакомства с Мин-Мин она стала единственным ритуальщиком, которого он к себе подпускал – в ее точности сомневаться не приходилось. Всех карт кому-либо раскрывать парень не желал, но женщину стоило успокоить, чтобы она не копала глубже.

– Дело не в отдаче. Толком не знаю, но от ритуалов у меня бывают... побочные эффекты.

Хаз вспомнил, как во время ритуала у него случился приступ злобы, и он избил ритуальщика, который заживлял ему глубокий порез на плече. Хорошо, отдача тогда ушла в «жертву», а не на кого-то из них, что вполне вероятно при прерывании ритуала. Мальчишке тогда