Перед входом в озеро Нево на шхуну Мирослава прибыл адмирал.

— Надо обсудить наши дальнейшие действия.

Военный совет собрался в кают-компании. Адмирал вежливо предложил Английской королеве стать председателем этого совета, но Гита отказалась и настояла, чтобы во главе чрезвычайного военного совета стал сам адмирал.

— По нашим данным и по слухам, в озере Нево действуют несколько крупных пиратских шаек и множество мелких. Наша главная задача не допустить окружения наших судов. Необходимо расстреливать пиратов в их лодках. А чтобы самим не попасть под их обстрелы, надо заранее огородить щитами борта кораблей. Ясно, что пираты будут стремиться пойти на абордаж; поэтому нам необходимо иметь у себя на борту запас камней, чтобы сбрасывать их на атакующих.

— Канаты их потрясу, они и свалятся за борт полумертвыми, — сказал Ратибор.

— У кораблей два борта, — заметил Мономах. — Забегаешься, Ратибор.

Все рассмеялись, и этот смех разрядил мрачное начало совета.

— Запас камней надо создать здесь, до выхода в озеро Нево, — сказал адмирал. — Наибольшие запасы сосредоточить на моем фрегате. У нас имеются два камнемёта, и для обслуживания самого крупного камнемёта мне нужен Ратибор. Только он способен продержаться за ним хотя бы до вечера.

— Уступаю его вам, адмирал, — сказал Мономах. — Вас и атаковать будут больше.

— Да я без всякого мёта эти камни по морю расшвыряю, — проворчал Ратибор.

И опять все рассмеялись. Спасение было совсем рядом, а потому радостное волнение уже охватило людей.

Команды обоих судов и мужчины из числа пассажиров отправились на шлюпках на берег. Собирали камни, складывали их в кучи у самой воды, матросы грузили на шлюпки и переправляли на фрегат.

— Мне тоже камней подвезите, — попросил Мирослав. — Камнемёта у меня, правда, нет, но если пираты вздумают идти на абордаж, я их этими камнями и встречу. При абордаже лучники не помогут.

И на шхуну Мирослава завезли две лодки камней помельче, чтобы с бортов можно было кидать их руками в пиратские абордажные суда. Работали быстро, споро, не позволяя себе отдыха, потому что воины Гильома Завоевателя все еще могли настичь Гиту и Мономаха в нейтральных водах Финского залива.

Молча трудились: в затылок дышала смерть.

Миновали узкий конец Финского залива и вошли в озеро Нево, как тогда называлась собственно сама река Нева. В те времена она занимала куда большую площадь — и впрямь в озеро, окруженное болотами, заросшее по низким берегам сплошной стеной камыша.

— В этих зарослях и прячутся пираты, — сказал Мирослав.

— Дай сигнал адмиралу прибыть к нам на военный совет, — повелел Мономах.

Адмирал прибыл тотчас.

С палубы шхуны Мономах, адмирал и Мирослав внимательно оглядели заросшие берега.

Пока было тихо.

— Мирослав говорит, что пираты, как правило, прячутся в камышовых зарослях. Их и не видно, и не слышно: отличная позиция для внезапной атаки со всех сторон.

— Да, — задумчиво протянул адмирал. — Вы правы, принц. Может быть, поджечь камыши?

— Не сможем. — Мономах вздохнул. — И камыша слишком много, и дожди шли.

— Тогда я обрушу на камышовые заросли свои камнемёты. А вы пока загородите щитами борта и приготовьте луки.

— Они могут сразу же пойти на абордаж, — сказал Мирослав.

— Сначала они растеряются, — адмирал говорил уверенно. — Они не ожидают камнепада, но вы, капитан, все же будьте внимательны.

— Стрелками буду командовать я, — твердо объявил Мономах. — Стрелять только по моей команде. И туда, куда укажу.

— Я — к себе, — заторопился адмирал. — Ждите начала обстрела.

На шхуне стали поспешно готовиться к бою: загораживали щитами борта, стрелки во главе с Добрыней готовили луки и стрелы.

Спустя какое-то время над их головами со странным ревом пронесся огромный камень. Рухнул в камыши, подняв столб воды. И тотчас с криками ужаса из камышей вырвалось несколько больших лодок.

— Добрыня!.. — крикнул Мономах. — По гребцам!.. В первую очередь — по гребцам!..

С десяток стрел вылетели из-за щитов. Несколько стрел угодили в гребцов, лодки завертелись на волнах, потеряв управление.

Второй камень, взревев, рухнул в камыши, взметнул новый водяной столб. И тут же вслед за этим большим камнем с палубы фрегата вылетел камень поменьше. Упал он далеко в стороне, и Мономах понял:

— Бьет из второго, меньшего камнемёта! В сторону бьет, видно, там тоже зашевелились. Расстреливай этих, Добрыня!..

Добрыня и его стрелки стали пускать стрелы чаще.

— Нам бы в Онегу прорваться, князь Мономах, — сказал Мирослав. — Там и пиратов нет, и проход к пути из варяг в греки найдем.

— Почему думаешь, что на Онеге нет пиратов? — спросил Мономах.

— Грабить некого. Я флажками сигнал адмиралу дам: «Иду один», пусть продолжает каменьями пиратов расстреливать.

Мономах положил руку на плечо капитана.

— Действуй, Мирослав.

— Сигнал «Иду один» передать адмиралу!

На адмиральском фрегате ответили: «Сигнал принят» и подняли сигнал: «Счастливого пути».

— Поднять паруса! — скомандовал Мирослав.

Матросы полезли на реи. Шхуна вздрогнула и тронулась в путь, все убыстряя и убыстряя свой бег.

Капитан Мирослав был не только опытным моряком, но и опытным речником, что встречается редко. По рекам плавать безопаснее, чем по морю, но труднее. Реки часто меняют свой облик: то мелеют, то разливаются, то изменяют русло. Происходит это потому, что северные реки Руси текут в песчаных берегах, подмывая их, и натаскивают песок, образуя мели там, где прежде их никогда не было. Фарватер реки изменчив, и никакой опыт капитана, никакая карта тут помочь не могут. Тут срабатывает чутье.

Благодаря этому чутью Мирослав и сумел прорваться в Онежское озеро. И чутьем, истинно чутьем, прорывался сейчас к Великому торговому пути из варяг в греки, ведущему на юг, через Новгород Великий, Смоленск, Киев — по Днепру, к порогам, а там привычным волоком и в Черное море. Здесь, на волоках, постоянно работала опытная артель из русских и греков, наладившая разного рода приспособления для втаскивания судов на берег и их дальнейшего продвижения по суху. По этому пути и ходил когда-то Мирослав на своей шхуне, добираясь до Англии и даже до Гибралтарского пролива, развозя по Европе меха, речной жемчуг лал, балтийский янтарь, мореный дуб, копченую красную рыбу, мед, воск, а порою и русское оружие, которое очень ценилось в европейских странах, потому что русские ковали и закаляли его особым способом.