— Эй, ты что, шуток не понимаешь? Слово даю, гадом буду, не тронем ее!

— Хорошо. — Мебельщик взял паузу, он никак не мог решиться на подлость, достойную Иуды.

Хазарину пришлось его поторопить.

Вчера двух таблеток хватило на весь день. Вечером Лада получила от мамы еще парочку. А сегодня ей этого не хватило.

— Дай еще пару штучек! — Лада смотрела на маму как девочка, желающая получить конфетку.

— Нет у меня больше.

— Ты же можешь съездить в аптеку и купить.

— Есть валерьянка.

— От валерьянки меня тошнит!

— А от этого? — Мама с подозрением посмотрела на Ладу.

— Тоже тошнит. Но во сне. Мама, я хочу спать. Со мной столько всего произошло. Мне это нужно забыть.

— Что с тобой произошло?

— Ты же знаешь про притон.

— Знаю. Эта твоя тяга к снотворному мне совсем не нравится.

— А мне не нравится эта дыра! Ты хочешь, чтобы я сбежала отсюда?

— Куда? — испуганно спросила мама.

— К Славе!

— К Славе сейчас нельзя.

— Почему? Он что, с этой?.. С Ксюхой?

Лада вдруг вспомнила, что ей говорил Семен. Пока она пропадала в борделе, Слава развлекался с Ксюхой. Семен мог и обманывать, но Лада сейчас так не думала.

— С Ксюхой? Слава?!

— А ты что, не знала? Он с ней в армии всю дорогу переписывался. — Лада понимала, что ее хватила самая настоящая истерика, но остановиться не могла.

— Не знала.

— Все меня предали! — выкрикнула Лада. — Даже Слава и вы!

— Мы тебя предали?!

— А почему вы меня не искали? Да ты и сейчас не хочешь мне помочь.

— Я не хочу?

— Ты же видишь, как мне плохо, и ничего не делаешь!

Несколько секунд мама лихорадочно соображала, озадаченно глядя на Ладу, потом кивнула и сказала:

— Хорошо, я съезжу в город и привезу тебе таблеток покрепче.

— А есть такие? — Лада обрадовалась так, как будто взамен маленькой куклы мама пообещала ей большую и говорящую.

Пересечение железной и шоссейной дорог. Перед ним съезд вправо, на грунтовку, обычно называемую зимником из-за того, что ездить по ней хорошо только в мороз. А летом там полная задница — глубокие колеи, рытвины, грязевые лужи. Даже джип по этой автостраде ехал с трудом. Ветки деревьев цепляли за кузов, оставляли на нем царапины.

— Может, пехом дальше пойдем? — спросил Родик.

Он переживал за свою машину. Да и сам Хазарин понимал, что джип в любой момент мог сесть на брюхо. Тогда его только на руках отсюда выносить. А сил на это у них точно не хватит. Машины здесь не ходят. Только поезда, которые не останавливаются.

— Скоро и пехом пойдем.

— Может, и нет здесь никакого Каретникова?

— Есть. Нормальное место, чтобы запрятаться.

Убитая грунтовка вела к садовому товариществу, строения которого тянулись по берегу небольшого лесного озерка. К поселку можно было попасть по нормальной дороге, но крайний дом, нужный им, находился по другую сторону от нее, за озером. А зимник выводил их к самому домику. Они хотели подобраться к нему, не привлекая постороннего внимания.

— Все, дальше засада, — останавливая машину, сказал Родик.

— Вот только засады нам не хватало! — Чапа заметно напрягся.

— Не боись! — заявил Хазарин.

Дорогу преграждало упавшее дерево, а не вооруженные люди. Хазарин его разглядел, поэтому не боялся.

Недавно он смотрел в глаза Лазареву, видел в них страх за свою шкуру и желание угодить. Этот чмошник способен был позвонить и сдать жениха собственной дочери. Сначала он поселил его в своей дачной конуре, а потом отдал братве на съедение.

Дело тут даже не в дочери, а в страхе. Пока Каретников жив, покоя ему не будет. Лазарев это понимал.

Но из машины Хазарин выходил с опаской, настороженно всматриваясь в сумеречный лес. Вдруг их все-таки ждет здесь засада? Дробовик он держал на взводе. Чуть что, сразу стрелять.

Хазарин осмотрел дерево, которое преграждало дорогу. Судя по слому, оно упало само по себе и уже давно. Значит, это не искусственное заграждение. Выходит, что Каретников их не ждет.

Они украдкой подберутся к дому, в котором скрывается от них этот кретин, и устроят ему кровавую баню.

Бандиты шагали вдоль дороги не колонной, а цепью. Расстояние между ними составляло три-четыре метра. Не так уж и много, но и не мало. Они готовы были залечь при первой же опасности.

Их было четверо, все с оружием. Они шли убивать. Слава прекрасно это понимал. Он опечаленно вздохнул бы, если бы наблюдал за этой процессией как зритель. Но Каретников смотрел на бандитов как возможная жертва той бойни, которую они собирались устроить.

Слава закусил удила и пер в гору как тот ломовой конь, не зная усталости. Надо было остановиться, не доводить себя до греха, но мысль об опасности, которая угрожала ему, его семье и Ладе, заставляла парня готовиться к бою.

Нельзя убивать людей, устраивать над ними самосуд, даже если они отъявленные негодяи. Но Слава не мстил бандитам. Он всего лишь наносил превентивный удар.

Никто не говорил им, что Зубаря больше нет. Константин Евгеньевич всего лишь сказал, как найти Славу. Они проглотили наживку, потому как хотели его убить. Эти подонки могли отказаться от своих кровавых планов, остаться дома, но нет. Они шли убивать, и одно это ставило их вне закона.

Каретников был уверен в том, что братва просто так не отступит. Бандиты провели в его доме целую ночь. Слава мог бы прикончить их на месте, но не хотел поганить родное гнездо бандитской кровью. Тем более что она там и без того пролилась. Но тогда не было иного выхода, пришлось стрелять.

Каретников неплохо подготовился к встрече с бандитами. Бесшумного пистолета у него, к сожалению, не было, но имелся метательный нож. Он прикупил пару охотничьих арбалетов. Стрелы-болты в них убойные. На заостренных кончиках нет никакой жалости. Она появится позже, когда все закончится.

Если ситуация вдруг выйдет из-под контроля, то можно будет взяться за пистолет. Место достаточно глухое. Если кто-то где-то вдалеке и услышит выстрелы, то смотреть вряд ли придет. Скорее всего, браконьеры по зайчику палят. Если вдруг лихие люди по лесу бродят, то и вовсе не стоит к ним соваться.

Под ногами у Чапы хрустнула ветка. Хазарин повернул голову влево, на звук, но справа что-то глухо стукнуло. Он повернулся и увидел, как Штакет раскинул руки и повалился лицом вперед. Из шеи у него торчала тонкая металлическая трубка.