Миссис Магуайер улыбнулась.

– Шэрон замечательная мать, и у нее прекрасная семья. Но было время, когда я ее чуть не потеряла.

– Что же случилось? Я ничего об этом не знаю, – встревоженно спросил Броди.

– Это было до вас. Мы работали вдвоем с доктором Уоткинсом. Я была матерью-одиночкой, и мне приходилось крутиться: работа, дом, ребенок. Порой мне не хватало времени на Шэрон, и думаю, она чувствовала себя заброшенной. В старших классах школы она натворила много ошибок: связалась с плохой компанией, бросила школу, подсела на наркотики. – Хелен горестно покачала головой. – Я поняла, что вот-вот потеряю дочь. Я старалась, как могла, пытаясь вытащить ее из этой трясины, но ничего не помогало. Каждый день я наблюдала, как моя дочь губит себя.

– Миссис Магуайер, мне так жаль – Броди не мог себе представить, как она справлялась в то время с таким стрессом, а еще надо было работать на полную ставку и оплачивать счета.

– А ведь я медсестра, кому, как не мне знать обо всех последствиях наркозависимости? Я же пыталась вылечить дочь, накладывая повязку от пореза, а это был не легкий порез, а глубокая рана с сильным кровотечением. Более того, она напрочь отвергала мою помощь.

– И как же вы поступили?

– Однажды я пришла в этот самый кабинет и выплакала все наболевшее доктору Уоткинсу. Сказала ему, что увольняюсь, чтобы неотлучно быть при дочери и попытаться ее спасти. Знаете, что он мне ответил?

Броди отрицательно покачал головой.

– Он сказал, что уволившись, я совершу самую ужасную ошибку в жизни. И это еще мягко сказано. Вы же знаете доктора Уоткинса, он никогда не стеснялся в выражениях.

Броди хмыкнул.

– Да, я помню.

– Доктор дал мне координаты реабилитационного центра с отличной репутацией и посоветовал отвезти туда Шэрон. Я так и сделала, но, бог мой, чего мне это стоило! Она кричала, сопротивлялась, ругала меня последними словами, затем умоляла меня не бросать ее. Я закрыла окна, убрала зеркало заднего вида, чтобы не поддаться слабости и не передумать. – От этих воспоминаний слезы заструились по ее щекам. Хелен вынула салфетку из коробки на столе у Броди и промокнула лицо. – Я оставила ее в центре. Это было самым тяжелым, но и самым прекрасным поступком в моей жизни. Через три месяца она вышла оттуда чистой. Переехала в Бруклин. Нашла работу в магазине готового платья и через год с небольшим встретила своего будущего мужа.

– Я очень рад, что все сработало. – Он и раньше восхищался этой женщиной, а после ее исповеди его уважение к ней возросло во сто крат. Какой же внутренней силой нужно обладать, чтобы так поступить.

– Вы, наверное, места себе не находили от беспокойства.

– Да, но я поедом себя ела за то, что не могла исправить ситуацию сама. И лишь годы спустя я поняла, что не все в моей власти. Я не могла заставить ее перестать колоться, она должна была захотеть этого сама. Мое медицинское образование не делает меня чудотворцем. – Скомкав салфетку, она подалась вперед. – И еще я поняла, что иногда и вы и я должны позволить себе слабину, а не считать себя всемогущими.

– Я очень стараюсь, миссис Магуайер, честное слово.

– Нет, вы не стараетесь. Вы сам не свой после возвращения из Афганистана. Там произошло что-то страшное, и вы вините себя за это. Этот груз вины не дает вам покоя. – Она подняла руку, не допуская его возражений. – Я не знаю деталей произошедшего, но была в похожей ситуации и хочу вам сказать, что если вы поверите другим и перестанете себя обвинять за то, что не смогли проконтролировать и предотвратить, все встанет на свои места. Вы врач, вы умеете собирать по кусочкам, бинтовать, но вы прекрасно знаете, что не всегда эти кусочки можно собрать. Иногда происходит то, что должно произойти.

Миссис Магуайер поднялась со стула.

– Я сказала вам все, что хотела, и оставляю вас. Я вовсе не указываю вам, как жить, доктор Маккена. Я просто предлагаю выход из создавшейся ситуации. Подумайте над моими словами. – Тепло ему улыбнувшись, Хелен покинула его кабинет.

Броди встал и подошел к окну. Близился конец рабочего дня. Люди торопились домой к своим семьям. За ужином они будут обсуждать прошедший день, строить планы на выходные, не отдавая себе отчета в том, как им повезло, что они вместе.

Он подумал о миссис Магуайер и ее дочери и о том, как близка была его медсестра к тому, чтобы потерять своего единственного ребенка. Он думал о жизненном выборе. Наконец, в тысячный раз достав открытку и перечитав ее, он снова засунул ее в бумажник. Настало время рассказать Кейт всю правду о ее брате.

И будь что будет.

Кейт пекла, глазировала, посыпала сахарной пудрой, украшала, но все время думала о Броди. Слова Стейси и Райли не выходили у нее из головы.

Он начинал ей по-настоящему нравиться. Конечно, он довольно закрытый человек, но у него есть и светлая, открытая сторона. Она вспомнила их танец в пансионе для пожилых, вспомнила, как он принес ей бутерброд, как безропотно надел розовый фартук. Ей казалось, что она может ему довериться. В его присутствии она чувствовала себя желанной.

Может быть, ей стоит рискнуть и позволить себе влюбиться в него? А вдруг он окажется таким же эгоистом, как ее отец? Она видела, как мама отдавала отцу всю свою любовь, а для него на первом месте всегда была работа. Вдруг и Броди такой же? Неужели ей придется повторить ошибки мамы?

Ее разговор с Райли и Стейси только подлил масла в огонь. Что скрывает бездонный, синий взгляд Броди? Как заманчиво погрузиться в его глубину, но не пойти ко дну.

– Кто-то совсем замечтался.

Кейт вздрогнула, увидев перед собой бабушку.

– Ты вместо розы сделала редиску. – Бабушка указала на красный комочек сливочного крема на кексе.

– О боже. – Кейт сняла испорченную верхушку и опустила кондитерский мешок. – Я немного отвлеклась.

– И мне известна причина. – Нора водрузила на стол тяжелый бочонок с глазурью, пытаясь откупорить крышку.

– Прекрати немедленно, бабушка, – Кейт подскочила к столу и взялась за крышку сама. – Помогать не надо.

– А я вижу, что надо.

Кейт вздохнула. Она хорошо знала свою бабушку. Она не сдастся.

– Хорошо, если ты обещаешь не перетруждаться и сидеть во время работы, глазируй, пожалуйста, вон те кексы.

Нора рассмеялась.

– Сейчас ты похожа на бабушку, а я на внучку.

– Я просто проявляю заботу о любимой бабуле. Кейт пододвинула к стойке стул, поставила блюдо с кексами и кондитерский мешок с кремовой глазурью перед бабушкой и, положив ей руку на плечо, сказала:

– Спасибо, ба.

Нора взяла внучку за руку и тихонько ее пожала.

– Всегда к твоим услугам, дорогая. Я люблю эту кондитерскую почти так же сильно, как тебя.