– Хорошо, Бобби. Литтлтон даст вам людей. Отправляйтесь.

Он произнес ему смертный приговор. Робертс возбужденно рассмеялся и побежал к лошади.

– Думаю, нам всем не помешает подкрепиться. Джентльмены, не составите мне компанию? Сэндвич, бокал шампанского?

Буллер кивнул адъютанту, и тот достал из седельной сумки еду и вино. В двадцати ярдах от них разорвался случайный снаряд, забросав их комками земли.

Буллер стряхнул с усов сухую травинку и выбрал сэндвич с копченым лососем.

Шон прополз по дренажной канаве к берегу реки. На краю канавы разорвался снаряд и осыпал ему спину комьями земли. Шон снял с усов клочки травы и пополз туда, где на корточках сидел полковник Ачесон, оживленно беседуя с капитаном стрелков.

– Эй, полковник Ачесон, думаю, я вам больше не понадоблюсь?

Капитан был шокирован подобным обращением, но Ачесон только улыбнулся.

– К нам только что добрался гонец. Приказано отступать.

– Какая жалость! – саркастически ответил Шон. – Как раз когда мы начали выбивать дух из старого братца бура.

Все трое пригнули головы – пулеметная очередь вырвала куски земли из берега над ними. После чего Шон продолжил, словно его не прерывали.

– Что ж, в таком случае... я вас покидаю.

– Куда вы? – подозрительно спросил капитан.

– Не через мост. – Шон достал изо рта сигару и указал ею на серое сооружение с ужасными красными потеками. – Со мной раненый. Ему через мост не пройти. У вас нет спички?

Капитан машинально достал из нагрудного кармана коробок восковых спичек.

– Спасибо. Я проплыву вниз по течению и попытаюсь найти лучшее место для переправы.

Шон снова раскурил окурок, выпустил облако дыма и вернул капитану спички.

– Был рад познакомиться, полковник Ачесон.

– Разрешаю вам действовать на свой страх и риск, Кортни.

Секунду они смотрели в глаза друг другу, и Шон испытал сильное желание пожать этому человеку руку. Но вместо этого пополз назад по канаве.

– Кортни!

Шон остановился и оглянулся через плечо.

– Как зовут второго проводника?

– Фридман. Сол Фридман.

Ачесон что-то записал в своей книжке и положил ее в карман.

– Удачи.

– И вам тоже, сэр.

С дерева, нависавшего над коричневой водой Тугелы, Шон срезал штыком пышную зеленую ветвь.

– Иди сюда, – сказал он. Сол съехал по глиняному берегу вниз и оказался по пояс в воде рядом с Шоном.

– Оставь ружье.

Сол послушно бросил его в воду.

– Для чего этот куст?

– Закрывать головы.

– А чего мы ждем?

– Чтобы Ачесон отвлек их, когда попытается вернуться по мосту.

Высоко над ними на берегу прозвучал свисток.

Солдаты тотчас открыли прикрывающий огонь, и группа в хаки побежала по мосту.

– Пора, – сказал Шон. Они погрузились в теплую кровавую воду, так что на поверхности оставались только головы, прикрытые листвой.

Уплывая вниз по течению, они не оглядывались на шум бойни на мосту.

Двадцать минут спустя и на полмили ниже по реке Шон поперек течения вышел к остаткам железнодорожного моста, который нависал над Тугелой, как разбитый разводной. Мост прикрывал их отход на юг, а железнодорожная насыпь скроет их отступление по равнине.

Ноги Шона коснулись илистого дна. Беглецы притулились под просевшим мостом, как цыплята под крылом у курицы. Шон пустил ветку по течению и вытащил Сола на берег между двумя металлическими опорами.

– Пять минут отдыха, – сказал он и присел рядом с Солом, чтобы перебинтовать тому голову: повязка сползла на уши. С мокрых мундиров текла мутная вода, и Шон пожалел о лежавших в кармане рубашки сигарах.

Вдоль железнодорожной насыпи проходила еще одна дренажная канава. Шон двигался по ней пригнувшись, толкая Сола перед собой и рявкая на него всякий раз, как тот пытался распрямиться, чтобы облегчить боль в спине. Один раз снайпер с холма позади них вогнал пулю в гальку рядом с головой Шона, и Шон устало выругался и едва не ткнулся носом в колени. Но Сол этого не заметил. Он спотыкаясь шел перед Шоном, пока наконец не рухнул мешком на дно канавы.

Шон пнул его.

– Вставай, черт побери!

– Нет, Руфь. Не буди меня. Сегодня воскресенье. Мне сегодня не нужно работать.

Говоря очень отчетливо, убедительно, Сол смотрел на Шона, но его глаза были матовыми, а зрачки снова превратились в черные точки.

– Вставай, вставай!

Имя Руфи воспламенило Шона.

Он схватил Сола за плечо и встряхнул. Голова Сола затряслась, сквозь повязку проступила свежая кровь. Сразу раскаявшись, Шон осторожно отпустил Сола.

– Сол, пожалуйста. Надо попытаться. Осталось немного.

– Не блестит, – прошептал Сол. – В нем нет блеска. Не хочу.

Он опустил веки, губы его раскрылись, дыхание вырывалось сквозь них вместе с капельками слюны.

Шон посмотрел Солу в лицо, и его охватило отчаяние. Глаза Сола глубоко ввалились, кожа на щеках и вокруг костлявого носа туго натянулась.

«Не потому что я едва не убил его, не потому что я перед ним в долгу.

А почему, почему? Как определить чувства к другому человеку? Можно только сказать: он мой друг.

Он мой друг, и я не могу бросить его здесь».

Опустившись рядом с Солом, Шон устроил его обмякшее тело в сидячей позе, положил руку Сола себе на плечо и встал.

По всей широкой равнине поодиночке, двойками, тройками, подгоняемая шрапнелью, разбитая, сломленная, отступала могучая армия Буллера. А здесь, всего в сотне ярдов от того места, где в канаве сидел Шон, аккуратно расставленные в траве, всеми покинутые, стояли полевые орудия.

Шон быстро отвел от них глаза и побрел в сторону от реки. Одной рукой он придерживал лежащую на плече руку Сола, другой обнимал Сола за талию.

Потом он постепенно понял, что огонь буров снова усилился и нашел цель. Снаряды, падавшие наобум среди отступающих, теперь сосредоточились на участке прямо перед Шоном.

Редкий ружейный огонь у него за спиной перешел в яростный постоянный треск, словно пожар бушевал в зеленом лесу.

Опираясь на край канавы, Шон всмотрелся из-за ствола мимозы вперед, в пыльную бурю, поднятую разрывами. Он увидел лошадей, две упряжки: на них между деревьями, поднимая бледную пыль, которая смешивалась с пылью разрывов, скакали люди. Опередив всех, размахивая тростью, на большой холеной лошади к брошенным пушкам мчался какой-то человек.