Ира не отрицала, что с момента знакомства с Елисеем ее жизнь преобразилась. Изменилась сама точка зрения. Ира тепло поговорила по телефону с мамой, перестала злиться на Рому и его аморальную семейку, а также набрала в библиотеке кипу книг по беледышской истории и мифологии. Существенней всего, что отпустил страх, будто тот человек из «Вайбера» в любую секунду ворвется в ее жизнь с беспардонным «Эй, подруга!». Пусть хоть каждый день заводит аккаунты взамен заблокированных и рассылает бредовые послания – Ира не позволит себе даже встрепенуться хоть раз.

С Елисеем Ира не боялась проронить глупость, и до него она ни с кем не чувствовала такой тонкой связи, установившейся за столь короткий срок.

А еще порядок вещей подсказывал, что за полосой теплых лучей неумолимо следует тусклый образный ряд. Иру растрогало, что Елисей на остановке не кинулся ее лапать под предлогом прощальных объятий и вообще избежал всех этих тактильных обрядов, которые в глазах большинства превращают собственничество в законное, если не благопристойное, обладание. Но рано или поздно Елисей попытается – само собой, деликатно и чутко – сократить расстояние. И что тогда?

Какая же она простушка в том, что касается личного и сокровенного! Ей проще разоблачить хитроумного бизнес-тренера или по заветам Леви-Стросса разобрать структуру мудреного мифа, чем разгадать замолчанные эмоции и скрытые сигналы, которые на раз считывает любой школьник старше пятнадцати.

Наверное, лучше всего будет напрямую обозначить границы приемлемого и неприемлемого. Обозначить, а после честно спросить, по нраву ли ему некто Ирина Алексеевна с ее завышенными требованиями или нет. По зубам ли ему этот вызов с сомнительными перспективами?

Все это Ира прокручивала в голове, пока переписывалась с Елисеем в преддверии третьей встречи.

Ира поведала, что в детстве играла в солдатики и представляла себя в Красной армии летчицей или снайпером. Елисей в ответ рассказал о Трехгорном, где рос. В закрытом уральском городке, образованном вокруг завода по производству ядерного оружия, не совершалось ни убийств, ни ограблений, ни дебошей и жителей окружал стерильный купол безопасности.

Ира призналась, что вычеркнула из подписок в «Инстаграме» бывшую сокурсницу, которая в постах завидовала чужой внешности, чужим путешествиям и достижениям и заражала этой завистью других. Елисей по секрету шепнул, что не следит за лентой в «Инстаграме», а использует его, как заправский циник, лишь для продвижения пивного блога.

Выяснилось, что оба предпочитают динамичное кино и не выносят затяжных кадров Тарковского, что оба не терпят эстетства, опозданий, светского трепа, сломанных банкоматов, жирной пищи, клубной музыки, анекдотов про блондинок и рассказа про неношеные детские ботиночки из шести слов.

Ира выслала Елисею фото рекламного щита с призывом «Развивайся прозрачно!». Так местный депутат напутствовал малых предпринимателей.

А как развиваешься ты?)

Мутно и нелинейно, как и положено расщепленному субъекту.

Аналогично, товарищ Елисей)

Через минуту Елисей отправил снимок закусочной с надписью «Pancakes».

Ты при этом слове тоже вспоминаешь случай Человека-волка?

Прости?

Ну, Сергей Панкеев – Человек-волк, один из самых известных анализантов Фрейда.

Ира погуглила, прежде чем откликнуться.

Слишком тонкая шутка для меня, чтобы оценить сразу) Но отныне блины для меня повязаны с психоанализом так же прочно, как Грейс Келли с князем Монако)

Иру более чем устраивало, что Елисей не закидывает ее ежечасными посланиями и не впутывает в нудные ритуалы вроде обмена пожеланиями доброго дня и спокойной ночи.

* * *

В университете начались занятия. Компанейская Даша тут же подружилась с одногруппниками и вбросила идею насчет волжского пикника, которую, впрочем, нестройным коллективным решением отложили до весны. Ира же пока повременила с тесными знакомствами. Желая побыстрее приступить к исследовательскому проекту, она условилась о встрече с научруком.

Профессор Алла Максимовна, сухопарая дама в строгом винтажном костюме из твида и с заколотыми в пучок волосами, выразила легкое недоумение по поводу бескрайнего энтузиазма магистрантки. Трескучим голосом, отдаленно напоминающим дробь аиста, профессор сообщила о тех научных направлениях, по которым могла бы курировать Иру в ее этнографических рейсах, как с претензией на метафоричность выразилась сама Алла Максимовна.

– В первую очередь и главнейшим образом это область сакрального знания у беледышцев, – сказала она. – Магические техники, куклы-обереги, пища на обрядовых праздниках. Дикорастущие растения и колдовские свойства, которые этим растениям приписывают. Орнамент в одежде, несущий защитную функцию.

Ира, хлопая ресницами, взирала на Аллу Максимовну, пронизанную с головы до пят ученым скепсисом, инъецированную торжеством победившего разума, впитавшую со школьной скамьи язык истмата и диамата, чуткую к дыханию рынка и голосу догмы. Консервативную и расчетливую. Почетный доктор наук, повернутый на магических техниках и куклах-оберегах, выбивающий на них гранты. Что важно, это никому не кажется странным.

– Вместе с тем вы, Ирина, можете присмотреться к блоку тем, связанных с беледышской культурой еды. К примеру, почти не изучен распространенный до 1917 года рацион коренного населения в зимнее время года. Мало сведений о традициях лечебного питания. Кроме того, не возбраняются и компаративистские исследования. Тот же беледышский стол интересно сравнить с кухней других территориально близких малых этносов.

Заполнившая две страницы блокнота мелким почерком Ира пообещала за неделю определиться, к чему лежит душа.

– Неделя – это слишком мало. Даю вам на раздумья две.

Напоследок Алла Максимовна продиктовала телефон Япара Шалкиева, краеведа и видного представителя местной общины, а также известила, что в Институте беледышской энциклопедии в четверг после каникул соберется совет по защите беледышского языка. Ире, как специалисту по малым народам, будет полезным понаблюдать за собранием и лично оценить, какие меры принимает республиканское правительство для спасения национальной культуры.

Явившись в четверг в Институт беледышской энциклопедии, Ира еще до начала действа сообразила, что «полезно» – это не то слово, которое измерило бы ее пребывание здесь. Комиссия, занявшая конференц-зал, меньше всего походила на спасателей с высокой миссией. Ира застала типичный сбор должностных пустоцветов, щеголяющих в презентабельных костюмах и деловито щелкающих замками на кожаных кейсах. Это была порода функционеров от образования, которые числились одновременно в пяти-шести исследовательских штатах, перемещались с конференции на конференцию, вели вебинары с наукоемкими названиями и для пухлости портфолио издавали никому не нужные монографии и методички. Задача этих функционеров состояла в том, чтобы переводить злободневные проблемы в отлаженное бюрократическое русло.

Совет расположился за широким круглым столом с черными микрофонами, на манер гибких щупалец торчащими из пультов. Председатель в пиджаке лакричного оттенка взял слово.

– Приветствую всех после каникул, коллеги, на нашей установочной встрече, – сказал он. –