Минченко всячески извращалась, придумывая поводы для встречи с Романом. Звонила в его цех, просила прийти заменить сгоревший светильник, проверить выключатель, счетчик. На её заявки откликались, но только приходил не тот, которого она так ждала.

Свете просто жизненно необходимо посмотреть на него, чтобы понять, что пошло не так. Почему бригадир до сих пор не ползает на коленях у ее ног?

Он сам вынудил пойти на крайние меры!

Подкрепить ритуал по привороту Туманова, сама того не зная, посоветовала бабуля.

Минченко после посиделок у подруги приехала проведать родственницу. Женщины расположились на кухне, баба Маша включила свою любимую передачу, про слепую ясновидящую. История рассказывала о молодой девушке которой понравился парень, а он не обращал на нее внимания.

— Вот видишь — шутя ткнула пальцем в образ девушки на экране — добавила в питье парню свою кровь от месячных, и он воспылал к ней любовью. — Посмеиваясь бабуля добавила в чай внучки молока и снова повернулась к телевизору.

А почему бы и нет? Можно и такой способ опробовать. Она еще не отчаялась вернуть своего Заю, тем более ее месячный цикл в самом разгаре.

* * *

Домой его подвозил Титов, Рома старался держаться непринуждённо, но казалось, что в сиденье автомобиля Владимира натыкали иголки.

Как так могло получится? Он же всегда был настороже, если даже секс был без защиты, Роман успевал среагировать. Бррр! Поежился, кутаясь в куртку. Наташа не должна узнать об этой оплошности, детей от другой женщины она точно не простит. Ему и самому такого счастья на хрен не надо.

— Ты чего такой задумчивый? — поинтересовался Вова, следя за дорогой.

— Все, в порядке, просто устал — отрешенно, смотря на мелькающие сосны за окном, пролепетал Туманов.

— А я думал, ты после посещения белобрысой скис.

— Нужно было поговорить, расстаться по-человечески.

— А — скептично приподняв бровь выдал Титов.

— Я серьезно — округлив глаза, Роман повернул голову к другу — клянусь — приложил ладонь к груди.

Вовка закивал головой, оторвал правую руку от руля, протянул кулак и Роман ответил лёгким тычком в его руку своими сжатыми пальцами.

— Иди ко мне, любовь моя, — стоя на матрасе на одном колене, театрально выставив руки вперед, Роман игриво поводил бровями, зазывая к себе вошедшую в спальню жену. — Жьэнщина — зычным голосом продолжил дурачится Туманов — ты заставила меня ждать, что ты там намывала столько времени?

— О, простите, мой господин, — включилась в игру Наталья, — я для вас старалась, намыливая все причинные места, — стараясь не рассмеяться, держала серьезное лицо — обливалась пахучими маслами. — Поющим голоском ворковала шатенка — вот — протянула к нему руку, — понюхайте.

Рома со звуком втянул воздух, и в нос проник мягкий фруктовый аромат.

— Нравится? — играя скромницу, Наташа с легкой улыбкой смотрела, как муж деланно хмурится — вам понравился запах, мой господин?

— Рррррр, понравился, — взревел постельный султан — иди сюда, жьэнщина. — Рома поддался вперед, схватил Наташку за зад и перевернувшись повалил ее спиной на постель. — Тебя ждет расплата за непослушание! — развязывая пояс халата, рычал Туманов — сейчас ты от меня получишь…

— Нет, нет — помогая супругу справиться с затянувшимся узлом на поясе, стонала Наташа — я не заслужила наказания, я подчинялась моему господину.

— Молчать — строго поджав губы скомандовал Роман — нельзя перечить султану.

— Слушаю и повинуюсь — губы Романа захватили рот любимой женщины, не давая договорить фразу, руки заскользили под полами халата, сминая все еще влажную кожу.

Возбуждение захватило его, все негативные эмоции пережитые за этот день растворились, сейчас ему нужна жена, ее тело, ее рот, вся. Наташка ему нужна вся, полностью.

Где-то кричит ребенок. Рома прислушивается, не помнил, чтобы в их подъезде кто-то ходил беременным, откуда тогда идет детский плач? Этот звук будто льётся отовсюду.

Вот блин, разбудили, возмущение расползается в груди. Поворачивается на бок, Наташа спит, мило подложив ручки под щечку. Захотелось поцеловать, но нельзя, пусть отсыпается он ее маленько утомил, вошел в образ жёсткого тирана Сулеймана.

Все, уже не уснет. Покурить хоть тогда, что — ли?

Как опытный шпион, беззвучно сползает с кровати, тихонько прикрывает дверь спальни. Разворачивается и недоуменно застывает, оглядываясь по сторонам. Куда это он попал?

Туманов стоит посреди прохода бесконечно длинного коридора, с двух сторон освещаемого рядом зажжённых факелов. Его что, занесло в Средневековье?

Снова раздается детский плачь, совсем близко, и почему — то Рома знает, что нужно идти на звук. Осторожно, ступая босыми ногами по каменному полу, мужчина проходит вперед.

Неожиданно, прямо перед ним образовывается дверь. Туманов одним резким движением распахивает ее и мужчину ослепляет ярким белым светом.

— А вот и наш папочка — Роман ничего не видит, но этот голос узнаёт, — припозднился сегодня. Устал, Зая?

Раньше он млел от такого прозвища, сейчас же толпа мурашек протопала по его спине раздражением.

— Ты не сделала аборт???? — Злость заклокотала в горле, его рык эхом отскочил от стен, в ушах засвистело.

— Ромочка, любимый — мурлыкала Светлана, выплывая из густого тумана.

Рома, щурясь от яркого света, всматривался в появившийся силуэт. Света стояла перед ним обнаженная, на ее руках сидел ребенок. Вот кто издавал эти громкие ревущие звуки. Рома недовольно осматривает младенца, но пол ребенка в таком положении определить просто невозможно. Младенец прижимается лобиком к плечу матери, Туманов мог лицезреть только его голый зад.

— Это же наш малыш, как можно от него избавиться — возмущенно открыла круглый ротик, и стрельнула в мужчину обвиняющим взглядом Минченко.

— Пора спать деточка — пока Рома восстанавливал дар речи, Светлана уже укладывала карапуза в непонятно откуда появившуюся колыбельку.

— Ты что, расстроился? — Рома удивился, вот только что, блондинка с кроваткой стояли недалеко, на расстоянии вытянутой руки, а теперь Светлана укачивала младенца в дальнем углу комнаты. — Не любишь детей? — Голос Минченко звенел по всему помещению, а сама она наклонилась над кроваткой. Роман залип на ее пышной груди, она колыхалась от каждого движения женских рук.

Словно почувствовав, что ее пожирают глазами, женщина лукаво растянула губы, выпрямилась, и два полушария тяжело ухнули вниз. Рома сглотнул плотный комок, образовавшийся в горле.

Глаза Минченко засияли плотоядным огнем, Роман мог поклясться, он видит исходящий из них серебристый свет. Эти серые тоннели затягивали в глубокий омут, дурманили сознание.

— Люблю — еле шевеля губами выдавил он.

— Иди ко мне — протянула к нему руку, делая приглашающий жест пальцами — давай сделаем еще маленьких Ромчиков?

Завораживающий тембр